Змеиная прогулка
Шрифт:
«Как сказал Сантаяна: «Те, кто не может вспомнить прошлого, обречены повторять его».
«Кем бы ни была Санта-Ана, она ошибалась. Никто на самом деле не учится на истории. Даже те, кто это знает, должны это повторить. Люди просто выбирают другое имя, притворяются, что оно новое и другое, и снова ходят вокруг».
«Теперь ты говоришь как Гегель». Ренч закрыл глаза и процитировал. «Что-то вроде: «Люди и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали на основе принципов, выведенных из нее».
«Ты снова читал книги!»
«Нет, просто World Classic Comics… их особый философский номер».
«В любом случае, на этот раз евреи чуть
«Это была наша собственная вина. Мы позволили этому случиться».
«Верно. Мы позволяем им получить наше сочувствие, испытываем чувство вины, проповедуем нам их фальшивый «Холокост» и проникаем в ткань нашего общества. Нам следовало быть более бдительными! Чего я никогда не понимал, так это сотрудничества, которое они получили от некоторых наших корпораций, наших политиков, наших педагогов, интеллектуалов и публицистов! Такие люди даже не заслуживают того, чтобы их называли коллаборационистами или предателями расы! «Просто глупо» говорит лучше! Можно подумать, что простой личный интерес мог бы прозвонить несколько колоколов».
«Это называется монета, чувак! Могу поспорить, что в Иерусалиме были римские купцы, которые плакали из-за упущенного бизнеса, когда легионы разрушили храм Соломона, изгнали евреев из Палестины и положили начало диаспоре!
Лессинг поискал свой бумажник в беспорядке на столе. «Однако они никогда не сдаются. Их анклавы в Уфе, Харькове и Куйбышеве процветают, полны иммигрантов, ищут больше места и рвутся в бой».
«Всегда Lebensraum, вечное давление на каждый этнос. Расширяйтесь или погибните».
«Некоторые из них хотят расшириться прямо здесь: сначала в Народную Республику Британская Колумбия или в Центральную Америку к югу от наших владений в Мексике, а затем, в конечном итоге, в солнечную Калифорнию, Флориду и на Вторую авеню!»
«Больше похоже на Мэдисон-авеню, Уолл-стрит и прямо здесь, в Белом доме. Но не тогда, когда мы следим за дверью.
«Мы не можем всегда наблюдать. Наши американские горки тоже ходят вверх и вниз, и у них здесь все еще есть друзья. Их пропаганда была действительно хороша: многие обычные люди не любят вспоминать, что нужно было делать во время негативной реакции и исключений. Слишком много мягкого и либерального промывания мозгов в течение слишком долгого времени».
«Бывают времена, — удивлялся Ренч, — когда я верю в переселение душ».
«Что?»
«Ты так похож на Билла Годдарда, что это меня поражает».
Лессинг начал натягивать форменную шинель. «Я изучал историю на собственном горьком опыте, как и Билл. Я просто начал позже, и это заняло у меня больше времени, вот и все. Я всегда был плохим учеником».
Ренч подошел, чтобы помочь ему; Дважды раненая левая рука Лессинга так и не восстановилась полностью.
Вместе они спустились по заснеженным ступеням административного здания, ответили на приветствие дежурившим кадровым охранникам в черном и сели на лимузин «Родина-500» американского производства. До посольства на Массачусетс-авеню ехать было недолго, но зима выдалась исключительно холодной. Их пунктом назначения ранее служило посольство Австрии, но Пацов и Старак навсегда изменили карты, и Борхардт убедил свою Воссоединенную Германскую Республику продать это место Новому Свердловску. Они велели водителю вернуться через полчаса, стряхнули снег с ботинок и поспешили внутрь. Там они сняли шапки и пальто и стали ждать в вестибюле, который был напоминанием о прошлом здания. В конце концов молодая женщина с приятным лицом пришла проводить их наверх.
Помещение, в которое
— Старичок наконец-то сделал это, — восхищенно выдохнул Ренч. — Никакого костюма Наполеона, но вы заметите героический вздернутый подбородок, дальнозоркий блеск стальных глаз, руку, которая так и чешется залезть за лацкан пальто. Черт, Лессинг, когда я поехал в Новый Свердловск искать тебя, у старика Копли не было горшка, в который можно было бы поссать! Держу пари, что он украсит подвал своего флигеля царским антиквариатом!»
«Это не так. Самая лучшая добыча была в Москве и Ленинграде, — протянул голос позади них. «Вы, сперматозоиды, это содрали! Все, что у нас, бедняков, было, это фабрики и промышленное дерьмо.
Они обернулись и увидели Джонни Кеноу, одетого в коричнево-черную форму Ново-Свердловской армии. Рядом с ним, одетая в женский аналог униформы Кеноу, стояла Роуз Терли. На обоих были нашивки на воротниках штабных офицеров.
«Сюрприз Сюрприз…!» — пробормотал Ренч. «Специальные посланники…? Больше похоже на носовой платок на вершине лестницы!
Роуз выглядела почти так же, как ее помнил Лессинг: немного толще… более коренастая, если говорить прямо… ее щеки более округлые, ее короткие волосы более мышиного оттенка красно-коричнево-серого цвета. Черт побери, если она не походила на русскую крестьянку. Возможно, в конце концов, можно было бы что-то сказать в пользу окружающей среды, а не генетики. — Лессинг?.. Она рискнула.
Он двинулся к ней, но остановился. Это было слишком долго. Она раскрыла объятия. «Эй приятель! Поздоровайтесь! Он сократил разрыв, взял ее на руки и громко похлопал по щеке. Это все, что он мог ей предложить.
Кеноу подмигнул Ренчу. — Что скажешь, если мы заключим сделку? «С чем вы имеете дело?»
«Начнем с того, что смачивает твой свисток. Мы, черт возьми, добрались почти до всего». Он осмотрел бутылки на буфете. — Но нашу водку не пробуй… Я знаю, что в нее входит. Посмотрите здесь виски… вещи допаковской эпохи… Бокалы звякнули.
— Лессинг больше не пьет. Ренч взял льняную салфетку и осмотрел поднос с канапе. — Вот что с тобой сделает красивая жена. Будучи холостяком, я иногда принимаю радость в жидкой форме». Он поднес скотч к свету, чтобы полюбоваться цветом.
Роуз все еще держала пальцы Лессинг в своих. Она встряхнулась, вздохнула и отпустила.
Он улыбнулся, пытаясь найти правильное сочетание дружелюбия и дистанции. «Я не могу оставаться долго… мне нужно вернуться и переодеться для сегодняшней рождественской вечеринки. Э-э… вы двое хотите пойти?
Роуз покачала головой.
— Не могу, — ответил Кеноу. «Нам даже не положено находиться в этой стране».
«Если бы вы предупредили меня за день, вы приедете…!»
— Черт, я серьезно, Лессинг: нас здесь нет. Роуз в Германии… или ее двойник, чертова литовско-литовская женщина, которая больше похожа на нее, чем на себя. Она тратит деньги Роуз на рождественские подарки в Берлине. Я в Новом Свердловске, в постели с Императрицей… ты чувствуешь мою жену… и самый ужасный холод во всей Рушиа. Даже Фрэнк Литгоу… наш посол… официально не знает, что мы находимся в Вашингтоне».