Змеиные боги
Шрифт:
Чтобы скрасить свои грустные ночи мальчишки решили с рассветом наведаться в сарай и притянуть матрасы, которые сегодня обнаружил Бестужев в одной из пристроек. Может с ними лавка и короб станут более привлекательными. Ерзая и устраиваясь на коробе, Славик назвал её беспощадной стервой ещё по меньшей мере восемь раз. Замолчал он лишь тогда, когда в него прилетел кроссовок Саши.
Ночью Кате стало душно – лежанка слишком раскалилась, а урчащий под боком кот не давал глубже погрузиться в сон. Соскочив с печи, она тихо прокралась мимо спящих мальчишек на улицу, лишь тоскливо скрипнула дверь. Ночной холод тут же набросился на разгоряченное тело – мазнул по шее, лизнул след от резинки пижамных штанов
На поле за домом Беляса в лунном свете паслась корова, остальные спали подле, выделяясь темными тенями на фоне серебряного луга. Что-то странное было около неё, какой-то неясный силуэт… Скрипнула калитка под пальцами Смоль, а неприученная к охране этого дома собака лишь вяло дернула ухом, да повернулась задницей с куцым хвостом к выходу из будки. Что-то в этой корове не давало ей покоя, заставляя идти босиком по влажной от росы траве, наступая на мерзких слизняков и резкие, кусающие болью камешки. Гадливости не было, не было страха, она просто шла вперед, не анализируя и не думая. Будто зачарованная – остановись, дальше потянет неведомой силой.
Вскоре неясный силуэт начал обрастать деталями, выделяться так четко, что она не сдержалась – заскулила от тревоги. Шаг, ещё один, за ним третий, её волокло за шкирку к картине, которую она не хотела видеть. А глаза никак не желали закрыться. Под коровой прогнув спину и широко растопырив руки, не-по человечьи резко выгибая суставы, на четвереньках стояла Чернава. Черные волосы струились по голому телу, прикрывали плечи и поясницу. И боги, заставьте её забыть эту картину… Горло её ходило ходуном, пока она делала быстрые жадные глотки из коровьего вымени. Причмокивания перемежались со странным, звериным урчанием. Смоль всхлипнула, пытаясь сделать хоть шаг назад. И существо, таящееся под кожей черноволосой красавицы, с клыкастой улыбкой вскинуло голову.
Кто-то закричал. Истошно, испуганно.
Смоль дернулась и распахнула глаза. Сбитые влажные от жара волосы липли к щекам, шумное дыхание с хрипом вырывалось из легких. Сон. До чего же скверный и реалистичный она увидела сон. Вот и спи на новом месте, Смоль, радуясь теплой печке.
Откидывая тяжелое одеяло, она упала обратно на подушки, пытаясь успокоить бешено колотящееся на кончике языка сердце. Из смежной комнаты гогоча и припрыгивая метнулся Славик, вслед за ним вылетел и ударился об стену одинокий ботинок на аккуратном толстом каблуке.
– Неадекватный, ну какой же ты отбитый, Елизаров! А ты что ржешь, на полу спать захотелось? Поглядела бы я на тебя, если б после россказней шизоида и такого денька тебя что-то ночью за ногу схватило и потянуло! Суки вы, бессовестные!
Напряжение отпустило, она засмеялась – громко, почти истерично. Проснувшийся Бестужев быстро смекнул в чем дело и присоединился к их безудержному хохоту.
[1] избы на высоких сваях, в которых хоронили покойников
Глава 5
Утро встретило их сыростью и остывшим деревянным домом. Словно для дополнения безрадостной картины под столом многообещающе шуршало и попискивало. Первым проснулся кот – лениво потянулся, выпуская в живот Смоль острые, как иголки, коготки, а затем спрыгнул и стрелой метнулся к источнику шума. Уже через пару минут он бегал по избе, жестоко подбрасывая верещащую мышь в своей алчной смертельной игре.
Первым не выдержал Славик – выматерившись в рюкзак, который всю ночь прослужил ему подушкой, он резко поднялся и рявкнул на кота. Тот осуждающе расширил глаза и равнодушно выпустил добычу из зубов, потрусив к двери. Обрадованная
Завтрак оказался скудным: на широкие деревенские тарелки нарезали изрядно помятые в сумках помидоры с огурцами, защелкали в руках консервы. Наверное, этот звук и приманил Павла, за ним следом вышла Гаврилова.
Проглотив все, что было на его тарелке, Слава привычно потянулся к чужим, но оголодавшие ребята достойно сражались за свои мизерные порции, заставляя его вздыхать.
– Вы знаете, что-то мне начинает казаться, что мы немного не до конца продумали как будем разбираться с едой...
Упитанный Павлуша был абсолютно с ним солидарен. Взгляд его был затуманен, в одной руке торчала прилично обгрызенная палка сухой колбасы, в другой – уныло подвядшие стрелки зеленого лука. К еде, как ему казалось, он подошел основательно. Почти всю сумку занимали копченые и соленые продукты, преимущественно мясной промышленности. Вот только его аппетит позволял смело ополовинить часть чемодана за один присест. Экономить на любимом, подплывшем жирком организме, он ой как не любил.
– Елизаров, тебе только начинает казаться? Очевидно, что через неделю мы сдохнем с голоду. Консерв у нас всего ничего, будем дружно молиться на Катины крупы. И поститься. – Последнюю фразу он добавил совсем тихо, с затаенным ужасом.
Смоль с равнодушием наблюдала за тем, как алчные взгляды скрестились на ее сумке. Врожденное благородство не позволило нахально протянуть: "Я же говорила", снисходительно скалясь на их досаду.
– Недели на три их хватит точно, потом придется что-то думать.
– Вот если бы другие задумались сразу, думать потом не пришлось. – Осуждающе цокая языком, Славик откинулся на табуретке назад, едва не опрокидываясь на спину. Натужно скрипнули ножки под крупным, по бычьему мускулистым телом, но, стоит отдать им должное, напор выдержали. Павел искоса глянул на Надю, на этот раз не поддакнул, виновато ускоряя работу челюстей. Осуждать ту было равносильно интеллектуальному спору с воинственной индюшкой. Сколько аргументов не предъяви – в глазах красавицы ты останешься врагом. И идиотом.
– Что вылупился? А ходить мне в чем? Как Смоль шесть свитеров на месяц я таскать не буду. Девочка должна оставаться девочкой. А не пугалом.
Злой смешок сам собою вырвался из груди, щекоча горло, взгляд Кати с извращенным наслаждением уперся в Гаврилову. С нежностью, обещавшей тихую расправу. Она-то подходила к сбору вещей разумно, рассчитывала и учитывала собственные нужды, подстраховывалась. Две пары постельного белья, пару комплектов одежды, с учетом, что стирать придется раз в неделю, а сохнет все по пару дней. Брала и порошок для ручной стирки, и пасту со щеткой (не как Надежда, спрашивающая у Павла, сможет ли воспользоваться его зубной щеткой). Собрать сумку было целым квестом с мощным названием "выживание в диких условиях". Она хрустела пачкой вредных чипсов, пряча в боковой карман толстые восковые свечи и коробки спичек, попутно слушала видео случайно найденного туриста. Смоль готовилась. Потому что ответственные за свои жизни здесь они. Здесь за ошибку не снимут баллы и не постучат по голове, сетуя на глупость. Здесь они останутся голодными, больными, могут потеряться. Здесь они сами. А Надя этого еще не поняла. Пока Катерина обувалась в треккинговые ботинки с плотной шнуровкой, та вскочила в легкие кожаные сапожки на каблуке и подводила глаза тушью, глядя в круглое зеркальце.