Змеиный бог
Шрифт:
— С уважением, от родственников, друзей и коллег, — закончил за него Пако. — Бери, слингер. Кисло, зато ума не надо. Крючок нажал — работа сделана.
Но Пепел не спешил брать оружие. Оглядев земляной пол палатки, он нашел и подобрал свой плащ. Правда, ни сигар, ни спичек в карманах не оказалось. Внутри обнаружилась только горсть медных жетонов, позеленевших от сырости — давний гонорар от мексиканца. Армейский камзол валялся здесь же, но в этой ссохшейся рыже-голубой тряпке курева точно не
— А на сладкое, стало быть, магнитный диск. Солнце ацтеков, — сказал Пепел. — Там… хранится голос?
Торговец молча пялился, держа ствол в протянутой руке.
— И, готов побиться об заклад, это не леди Дэй, — добавил стрелок. Он зачерпнул из кармана горсть медных фишек, подбросил на ладони и все поймал.
— Побиться об заклад! — Пако швырнул свою гаубицу на кровать. — Чико. Не бейся об заклад.
Он склонился к Пеплу и продолжил:
— Удача слепа! Кто ставит на слепого? Всё ремесло коту под хвост. У лоха каре, у тебя шушера, что тогда?
— Блефовать?
— Кто ж так блефует-то? Лох под каре борзый. Глядишь, и ва-банк пойдет.
— Тогда пас?
— Вот и вся твоя игра, чико. Пас, и еще пас, и еще раз пас. — Торговец пощелкал золотыми кольцами. — Кто ж удивится, что ты нищий и голодный.
Штаны нашлись под кроватью. Добыв курительный запас, стрелок зажег спичку и раскочегарил трехдневный окурок.
— Вот что сделаем, — сказал Пако. Он оставил табурет и хлопнулся на койку рядом с Пеплом. — Я тебя научу своей игре. Да, слингер? Тюремные шашки. Правильная игра.
Этот самый табурет оказался резным шахматным столиком с клетками красного и черного дерева. Вдоль его лакированного края тоже скакала золотая вязь, но в ней Пепел разобрал только три слова: «хисториа эста муэрта».
— Это что значит? — Он коснулся гравировки.
— История мертва, — перевел Пако. — А мы играем в шашки.
— Вроде потому тюремные, что в вашей кутузке удобно играть, когда тень от решетки вот так. — Торговец показал, как. — В Мехико их тоже называют «калавоса», хотя у нас тюрьмы без окон. Может, потому что пол кафельный? Не знаю! Давно не бывал там, и не хочу.
— Крепко пугают федералес честных купцов, — заметил Пепел и выпустил дым в полотняный свод. — То-то вы все здесь ошиваетесь.
— Вот тебе загадка, чико, — сказал мексиканец, яростно роясь в карманах под шерстяным пончо. — Стоит избушка в Сарагосе, окон нет, одни двери. Зашло сто два, вышло двое. Что на голове?
Пепел затянулся еще раз, нахмурился и пожал плечами.
— Сомбреро?
Пако тоже скривился.
— Каски ментовские, каврон.
Он ссыпал на доску пригоршню собственных медных жетонов.
— «Калавоса», объясняю. — Орудуя пятерней, торговец быстро
Пако ухмыльнулся и перевернул свои орлы решкой кверху.
— Клади сколько хочешь, от одной до восьми, — сказал он. — Это твоя ставка.
Пепел аккуратно расставил свои медяки на доске, один за другим. Он поставил все восемь — медяков, впрочем, ровно столько и оказалось.
— Верно, верно, — одобрил мексиканец. — Больше ставишь — больше можешь. Теперь ходим по очереди, вот так, вот так, или вот так. Ло… э-э, новичку, в смысле — первый ход.
Он развернул тяжелую доску навстречу Пеплу. Тот коснулся крайнего медяка справа. Подумав, сдвинул палец левее.
— Не-не-не! — Цепкая клешня Пако настигла его руку и вернула ее обратно. — Три важных правила. Взялся — ходи. Это раз.
Мексиканец передвинул его пальцем первую фишку, потом быстро походил сам.
— Два. Хочешь встать — собрал медь и встал. Только свою. Когда твой черед. Не когда мой.
Пепел кивнул, вдумчиво окуривая доску, и автоматически сделал еще один ход.
— Три, — сказал торговец. Он передвинул фишку и поднял палец. — Самое важное правило. Мухлевал, попался — отдал жизнь. Это ясно?
— Я бью. Правильно? — спросил Пепел.
Подцепив медяк ногтем, он убрал его с доски. Пако тряхнул головой.
— Нет. Да. Не снимай. Переверни. Вот так.
Щелк! Он пристроил медную фишку обратно, гербом кверху.
— Теперь играть как своей? — спросил слингер.
— Да. Нет. Теперь я бью, и снова она моя.
— Вот как.
Пепел сунул ноги в сапоги на полу, устроился поудобней и склонился над доской.
— Расскажи про Солнечный диск, — попросил он и аккуратно перевернул еще одну фишку Пако.
— Что диск! — Торговец атаковал с другого фланга. — Не играет, и всё. Лучшие медвежатники не раскололи. Включают — оно квакает. Ручки крутят — оно квакает.
— Только Бэббидж управился, так? — спросил Пепел, думая, куда ходить следом. Он сказал: — Но старина Чарли захотел… отдельную плату?
Стрелок взял еще одну фишку. Мексиканец пожевал губы, наморщил лоб…
— Хороший ход, слингер.
Щелк! Щелк!
…и перевернул два соседних медяка Пепла.
— Одна беда, диск не мой, — продолжил Пако, наблюдая стратегические колебания слингера. Он сказал: — Его захочет получить назад мой друг и начальник, дон Эрнандо Хесус-и-Сальватор-а-ла-Хенте Гарсиа Сентенсиа. И другие люди. Но это уже моя забота.
Торговец уставился на ломаный южный горизонт. Аврора метнулась в обратную сторону, и от Стены покатилась новая штормовая волна.