Змей Горыныч и Клубок Судьбы
Шрифт:
— Угощайся! — пригласил голос из-за спины. — Я скоро вернусь.
Насытившись, Иван откинулся на спинку кресла:
— Спасибо!
— Спасибо на хлеб не намажешь! — недовольно пискнула скатерть, — на серебряный наел, понимаешь…
— Цыц! — оборвал уже знакомый голос. Иван обернулся и оцепенел. Он ожидал увидеть кого угодно, но хозяин превзошел все самые страшные опасения Ивана. К слову сказать, самым страшным для юноши сейчас казалось встретить отца, смотрящего на него с укором. В дверях стоял не отец. И не страшный злой волшебник, каким пугают маленьких детей, а повзрослевшим подробно
Больше всего хозяин напоминал ящерицу ростом с сажень, вставшую на задние лапы, обувшуюся в тапочки с кроличьими ушками и накинувшую для приличия пушистый домашний халат.
— Добро пожаловать! — сказала ящерица и стрельнула раздвоенным языком, — извини, никак не отделаюсь от этой дурной привычки.
— З-д-р-ав-ствуй-те! — выдавил Иван.
— Я тебя напугал? Прости еще раз. Ко мне очень давно никто не заходил. Так будет лучше? — он пробормотал что-то себе под нос и щелкнул пальцами. На мгновение его очертания расплылись — и вот перед Иваном стоит молодой человек в тех же кроличьих тапочках и халате. Юноша моргнул.
— Ото-мри! — хозяин хлопнул в ладоши. Иван потряс головой, приходя в себя.
— Мне почудилось… — начал было он, — да нет, не может быть!
— Увы, может, — печально кивнул преобразившийся ящер. — Если хочешь, я могу некоторое время оставаться в привычном для тебя облике. Но это требует концентрации. Поэтому к серьезной беседе мы перейдем, когда ты привыкнешь воспринимать меня таким, какой я есть. Теперь давай знакомиться, — он плюхнулся в кресло напротив, — как тебя зовут?
— Иван.
— Просто Иван и все?
— Просто Иван. А как надо?
— Ну, не знаю… Иван-царевич, например, или Иван-дурак. На худой конец, Иван — чей-нибудь сын. Ладно, Иван так Иван. А я Горыныч.
— Просто Горыныч? — на сей раз удивился Иван, — но ведь это не имя. Это так по батюшке обычно величают.
— По батюшке и есть. Не успел батюшка мне имени дать. Бежать ему пришлось…
— Выходит, ты сирота?
— Выходит, — печально вздохнул Горыныч.
— И давно ты здесь?
— С самого рождения, — пожал плечами хозяин.
— И всегда здесь четверг?
— Так вот ты о чем! Я уже давно привык к этому. И ты скоро привыкнешь.
— Я не хочу привыкать!
— Придется. Тут по-другому не бывает. Если только… сколько дней ты уже здесь? — встрепенулся Горыныч.
— Четыре или пять, — неуверенно ответил Иван, — я уже сбился.
— Бумагу, перо и чернила! — приказал хозяин.
Требуемое мгновенно возникло перед юношей.
— Записывай! — велел Горыныч, — записывай все, что помнишь! Максимум подробностей!
Иван не посмел ослушаться.
Глава 16
— Добренькое утречко, Иван! — Сокол потряс его за плечо.
— И тебе, Сокол. Какой сегодня день?
— Четверг, — ни капли не сомневаясь, ответил приглядывающий, — завтра пятница, а послезавтра мы пойдем в город! Поторопись, а то все самые общественно полезные дела расхватают! Все, я побежал. Куда идти, знаешь?
Иван кивнул. Его не оставляло стойкое ощущение, что все это уже было. И не раз. И еще он смутно помнил, что засыпал не здесь. Но где?
И тут он вспомнил. Вспомнил вчера и позавчера, и поза-позавчера. Ивана похолодел. Все снова повторялось. Но он еще помнил! Скорее в особняк! Там Горыныч, он обещал сегодня все объяснить. Вчера этот странный человек — человек ли? — объяснил, как пройти в его особняк, минуя центральную площадь. Ведь на площади обязательно будет приглядывающий Сокол. И тогда Ивану вновь придется белить забор! А ему, Ивану, по словам Горыныча, необходимо максимально исключить себя из жизни Общества. Иначе Общество поглотит его. Этого ни в коем случае допускать нельзя! Почему, Иван пока еще не понимал, но был абсолютно уверен.
Следуя полученным накануне инструкциям, юноша миновал ближайшую калитку и двинулся вдоль огородов, раскинувшихся за околицей. Здесь кипела работа. Люди собирали овощи и фрукты, окучивали картошку, пропалывали грядки. Никто не сидел без дела. Один только Иван, стараясь не привлекать внимания, крался от куста до деревца, туда, где никто никогда не сеял и не пахал. Туда, где за невысоким штакетником раскинулся большой парк. В штакетнике тоже была калитка. Если б Горыныч не объяснил, как ее обнаружить, Иван наверняка прошел бы мимо. За калиткой начиналась давно нехоженая тропка. Она пропетляла по парку и вывела Ивана прямо к задней двери особняка.
Эта дверь ничем от подобных ей не отличалась. Обшарпанная, скрипучая, с самой обыкновенной ручкой. И не запертая. Как и обещал Горыныч. Иван вежливо постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел. И замер на пороге. Он очутился в том же просторном помещении, что и накануне. Хотя в прошлый раз он входил не через черный ход, а в парадную дверь. На всякий случай юноша обернулся. И не обнаружил за спиной двери, в которую только что стучал. В недоумении он осматривался: те же двери по бокам, те же зеленоватые статуи, те же гобелены на стенах, та же лестница уходит наверх. И по лестнице спускается улыбающийся… ящер в домашнем халате и тапочках-кроликах! Прежде Иван никогда не задумывался, как может улыбаться ящерица или змея. Но вот на тебе — улыбается ведь! Во все тридцать два — или сколько там у него зубов? Явно больше! И все острые и ослепительно белые. Однако не смотря на зубастость, улыбка явно была радостная.
— Здравствуй, Иван! — приветствовал ящер, — ты меня помнишь?
— Смутно.
— Правильно. Это ведь было сегодня.
— Вчера, — поправил юноша.
— А какой день был вчера?
— Четверг.
— А сегодня у нас что?
— Четверг.
— Здесь всегда четверг. Значит, всегда сегодня.
— Всегда? — ужаснулся Иван.
— Во всяком случае последние лет пятьдесят. Примерно.
— Сколько ж тогда тебе?!
— По человеческим меркам лет шестьдесят пять. Может, семьдесят.