Змей Горыныч и Клубок Судьбы

О'скоттский Антон

Закапывали клад на острове безнадежно больные. Их потом так и бросили помирать. Никто не желал притащить заразу на родное судно. Некоторых несогласных, тоже заразившихся, пришлось убить. Зато остальные радовались увеличившейся доле. Такова судьба пирата. Пока ты в команде, ты богат и счастлив. Но стоит тебе превратиться в угрозу — и ты уже вне игры. Повезет, если сразу не убьют.

Так вот, сокровище зарыли, чумной баркас сожгли. И осталось только двое знающих точное место, где зарыт клад. Капитан и боцман. Корабль вновь вышел в открытое море и взял курс на Сандалию — каждый уцелевший жаждал потратить золото в портовых

кабаках и притонах. Лишь двое не горели подобным желанием. Один горел в лихорадке, другому не терпелось занять его каюту. Но Пью был не только жесток. Богатый опыт и тонкий расчет также отличали боцмана. Он дождался, пока команда разбредется радостно тратить награбленное и лишь тогда вошел к Финту. Капитан к тому времени пережил кризис и, к немалому огорчению Пью, быстро шел на поправку.

Сжимая за спиной стилет, Пью приблизился к ложу:

— Прости, капитан, по-моему, твое время вышло. Я хочу жить в этой каюте.

Финт приподнялся на локте:

— Я долго ждал, когда ты придешь. Все надеялся, что прирежешь меня, пока я в беспамятстве. Все-таки ты жесток, Пью, слишком жесток. Не стать тебе достойным капитаном.

Он неожиданно резво скатился с постели и как бы невзначай споткнулся о медный таз, стоявший у изголовья.

— Карабарас! — вскричал капитан.

Звон и крик не успели стихнуть, а Пью уже скрутили вахтенные.

— Вот что, Пью. Я не люблю понапрасну убивать. Тем более таких ценных людей, как ты. И еще я знаю, почему ты хотел от меня избавиться. У меня есть встречное предложение. Ты хотел золота? Много золота? Бери, сколько сможешь и сходи на берег. Я не желаю тебя больше видеть.

— Я тоже не желаю тебя больше видеть! — в гневе бросил бывший боцман.

— А это идея! Я с легкостью выполню твое желание. А заодно укрою от твоего взгляда клад. Ты никогда его не увидишь.

В руке Финта блеснул кортик.

Глава 87

Дальнейшая жизнь Пью проходила в полнейшей темноте. Большой мешок золота он все же получил. И унес подальше от порта. Некоторое время просто жил в комнатушке на окраине города. Потом попытался открыть дело. Но сандалийская мафия не дремала и быстро избавила Пью от лишних средств. Очень скоро он превратился в слепого нищего, побирающегося по кабакам в порту и ночующего где придется.

Сколько лет прошло, сложно сказать, но однажды Пью прослышал, что Финта все-таки покинула удача. Повязали отчаянного капитана и вздернули на рее без суда и следствия. Однако был еще один занимательный слушок: старый Финт напоследок нарисовал-таки карту острова, где зарыты несметные сокровища. Тогда Пью отправился искать бывших соратников. Кое-кого даже отыскал. Самой большой удачей оказалось наткнуться здесь же, в порту, на Серебряного Джонни, долгое время служившего у Финта коком. После этой встречи старая команда собралась очень быстро — все, кто уцелел. Кроме Билли-Скелета, ставшего боцманом после Пью и ненадолго возглавившего пиратов после поимки Финта.

Но и его через какое-то время обнаружили вдали от моря. А вместе с ним и карту Финта. Но тут в дело вмешался случай в виде мальчишки и доктора. Поговаривают, что к этому делу приложил руку Мастер. Не без этого, разумеется.

Серебряный Джонни разработал новый план. И в этом плане места для слепого Пью не нашлось. Его просто прогнали. Позже бывший боцман

слышал, что для пиратов все кончилось печально, а бывший кок окончил свои дни на каторге. Но Пью это уже не касалось. Слепой покинул Сандалию. Только теперь до него дошло, что он тратил свое время впустую. Некуда было ему податься. Разве что туда, где примут любого страждущего. И Пью отправился вглубь материка. Где-то там, рассказывали, есть затерянный в Серых горах монастырь, в котором можно обрести желаемое. А Пью желал теперь одного: покоя.

Глава 88

Старший брат окончил рассказ, допил из кувшина и направился к бассейну. Пока он говорил, незаметно опустошили все пять емкостей. Большой брат с тоской посмотрел на пустую тару. Иван тут же понял его. Ему тоже хотелось еще.

— Сейчас попробую добыть, — он подхватил светильник, поднялся и пошатнулся.

Горыныч неодобрительно покачал головой. Похоже, для юноши это был первый опыт употребления спиртного. Завтра Ивану конечно будет худо, но для науки лучше не придумать. Поэтому змеепод смолчал.

Вскоре вернулся Старший брат, и почти вслед за ним в парную ворвался Иван:

— Где наши вещи?!

— Они вам больше не нужны, — пожал плечами старичок, вновь устраиваясь на своем одеяле.

— Как это?!

— Каждый находит здесь просветление и остается навсегда. Таков путь высочайшего монаха. Не за этим ли вы сюда явились?

— Мы искали познания!

— Без просветления не будет познания.

— Но как же время?!

— Оставь время суетным людям. Познавай и просветляйся, Младший брат!

— Кажется, мы достаточно познали и просветились, — вставил Горыныч. — Алена, ты сможешь…

— Я подозреваю, мои вещи там же, где и ваши.

— Правильно, сестра, — медленно кивнул Старший брат. — Теперь вы монахи. Пока еще не высочайшие, но есть к чему стремиться.

— Я не собираюсь становиться монахиней! Я спускаюсь!

— Не торопись, сестра, попарься как следует. Дверь все равно заперта.

Повисло тягостное молчание.

— Мы должны вернуться домой, — твердо заявил Иван.

— До твоего дома долго, Младший брат, а до твоего, Зеленый брат, далеко. А у сестры, кажется, вообще нет дома. Так пускай это место станет вам домом. Я буду вам отцом и наставником. А лет через тридцать, ну, когда подрастете, сами станете наставлять подрастающее поколение и тех, кто решится подняться на вершину Царь-горы.

— Верните наши вещи!

— А то что?

И впрямь, ничего противопоставить двум монахам трое невольных послушников не могли.

— Большой брат будет приглядывать за вами какое-то время. А вы будете ему во всем помогать. До тех пор, пока не познаете и не просветлитесь. А теперь продолжим париться, — Старший брат устроился поудобнее, казалось, он задремал.

— Скажи, Большой брат, — обратился Иван, когда, по его мнению, старичок крепко заснул, — а ты не хочешь еще эля?

Тот радостно закивал.

— Умеренность, Большой брат. Умеренность и воздержание, — проговорил слепой, — иначе радости жизни скоро утратят свою прелесть.

Великан заметно погрустнел. Теперь он уже не стремился помочь юноше.

— Возможно, гномы пришлют еще эля к следующему банному дню, — успокоил Старший брат. — Расслабьтесь и получайте удовольствие.

Глава 89