Знаменитые писатели Запада. 55 портретов
Шрифт:
…Когда Хемингуэй был помоложе, он предпочитал более зрелых женщин. Хэдли была, например, на 8 лет старше его. В более зрелом возрасте он стал предпочитать женщин, которые были значительно моложе его. Некоторые из них явились прототипами его литературных персонажей, таких, к примеру, как Бретт Эшли в романе «И восходит солнце». Ни одна из них, впрочем, так и не сумела завоевать его сердце. Хемингуэй всегда старался держать женщин на некотором расстоянии, боясь, очевидно, что они будут пытаться управлять им.
Вот что по этому поводу сказал Хемингуэй: «Знаю я этих женщин. Любая женщина — это всегда масса проблем».
Ну,
Первая любовь Хемингуэя наложила отпечаток на всю его жизнь. В миланском госпитале Красного Креста раненый 19-летний шофер медицинского автофургона Эрнест Хемингуэй встретился с ночной медсестрой, американкой Эгнесс фон Куровски. Она была старше, ей было 26 лет, и она отличалась редкой красотой. Естественно, Эрнест влюбился в нее без памяти. Хемингуэй писал ей страстные послания и хотел немедленно на ней жениться. Она благосклонно принимала ухаживания забавного соотечественника и отвечала на его записки и письма (их сохранилось 52), но выйти за него замуж категорически отказывалась. Были ли они любовниками? И да, и нет.
Обычно Эгнесс дежурила по ночам, стараясь отвлечь Эрнеста разговорами и заглушить боль. Они рассказывали друг другу о своем детстве, делились большими и маленькими секретами. Когда Эгнесс дежурила на другом этаже, он писал ей записки и посылал с кем-нибудь из сестер.
В соседней палате с Хемингуэем лежал Генри Виллард, ставший позже послом США, он вспоминал об Эгнесс: «Она словно светилась изнутри. Свежая, жизнерадостная, красивая в своей длинной до пят, форменной одежде. Эгнесс выполняла свои непростые обязанности с удивительным изяществом. Она все делала быстро, но вместе с тем никогда не торопилась. Она излучала энергию и жизнерадостность. В нее были влюблены все, но только Эрни нашел к ней какие-то особые подходы. Однажды я увидел, как он нежно держит ее за руку…»
Записка от 17 октября 1918 года: «Эрни, мой самый дорогой! Сегодня я получила от тебя замечательное письмо, и очень оно мне понравилось. Думаю, что каждой девушке было бы приятно иметь мужчину, который бы говорил ей, какая она замечательная и что он не может обойтись без нее. Когда ты мне все это говоришь, я просто схожу с ума …Удачи тебе, мой самый дорогой. Не забывай меня и то, что я тебя люблю. Твоя Эг».
21 октября: «Вчера и сегодня я получила еще два твоих письма. Какой праздник! Я люблю тебя все больше и больше…»
29 октября: «Эрни, дорогой! Ужасно хочу, чтобы ты был рядом, чтобы я могла с тобой поговорить. Я раньше в своей жизни никогда ни по кому не изнывала. Никогда не думала, что смогу писать все это так просто и откровенно. Эгги».
Но настал час, и они расстались. Эгнесс фон Куровски поняла, что у них нет будущего, и 7 марта 1919 года она писала Хемингуэю: «…Теперь, через пару месяцев, что мы врозь, я знаю: ты мне по-прежнему очень нравишься. Но мое чувство — это скорее чувство матери, чем влюбленной женщины. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить за мой непреднамеренный обман? Но и сейчас, и всегда буду слишком старой для тебя… надеюсь, что ты, все обстоятельно обдумав, сможешь простить меня, найдешь себе замечательное занятие и всем покажешь, какой ты на самом деле чудесный мужчина. Всегда восхищающаяся тобой твоя подруга Эгги».
Эгнесс прожила долгую жизнь (была счастлива
Хемингуэй вернулся с раной в сердце. Режиссер Аттенборо поставил фильм о потерянной любви и назвал его «В любви и на воине» (роман «Прощай, оружие!» был посвящен Эгнесс фон Куровски). «Мне кажется, что Хемингуэю так и не удалось оправиться после этого удара, — говорил Аттенборо. — Он думал, он верил, что познал вечную любовь. Их отношения были преисполнены глубины, такое он переживал впервые…»
Эрнест Хемингуэй как-то сказал своему младшему брату Лестеру: «Если по-настоящему любишь кого-то, ты уже никогда не избавишься полностью от этой любви».
Впоследствии Хемингуэй будет четырежды женат, и каждой из своих жен с какой-то болезненной маниакальностью не только рассказывал об Эгнесс, но и откровенно говорил, что для него новая жена — лишь бледная копия первой любви, не более того.
Первой женой Хемингуэя стала Элизабет Хэдли Ричардсон, способная пианистка и «по-настоящему спортивная девушка». Через полгода после знакомства, 3 сентября 1921 года они поженились, а еще через 3 месяца на старом французском пароходе «Леопольдина» отплыли из Нью-Йорка в испанский порт Виго, а далее в Париж — на тот самый «праздник, который всегда с тобой».
В Париже Хемингуэй играл на скачках, увлекался боксом, много времени проводил с друзьями, писал за столиком в знаменитом кафе «Ротонда» и любил свою жену. Хэдли была легким человеком, не очень думала об уюте, зато с удовольствием пешком вместе с Эрнестом исходила весь Париж и много с ним путешествовала. Брак был почти идеальным до тех пор, покуда Хемингуэй не встретил другую женщину — Полин Пфейфер.
Американский писатель Скотт Фицджеральд говорил: «Эрнесту, чтобы писать хорошую книгу, нужна новая женщина». А Мальком Каули, друг Хемингуэя, отмечал: «Он влюбляется, подобно тому, как рушится огромная сосна, сокрушающая окружающий мелкий лес. Кроме того, в нем есть пуританская жилка, которая удерживает его флиртом за коктейлем. Когда он влюбляется, он хочет жениться и жить в браке».
На фоне несколько консервативной и будничной Хэдли Полин Пфейфер явно выигрывала: богатая американка, она работала в модном журнале «Вог», прекрасно и эффектно одевалась и обладала изысканными светскими манерами. Хемингуэй женился на Полин, а потом признавался, что развод с Хэдли был «величайшим грехом» его жизни.
Отношения развивались стремительно: сначала знакомство, затем Полин — подруга жены, следующий этап — любовница, и уже потом развод. Роман с Полин проходил на глазах Хэдли, и она все это смиренно терпела, говоря подругам, а что же делать, я старше Эрнеста на 8 лет, и к тому же «Шустрый Котик», как звал ее Хемингуэй, смертельно устал от жизни с Хэмом. Короче, они разошлись и на вопрос «почему?» Хемингуэй ответил веско: «Потому что я — сукин сын».