Золо
Шрифт:
— Ну как же? — Орин подёргала себя за длинные косы насупившись. — Девушку легко могут украсть и продать в рабство за деньги, либо же воспользоваться ей и… — она закусила губу, ей было стыдно это говорить.
— И? — вздернул брови принц закончив наводить над собой марафет. — Что с ними ещё могут сделать, я не понимаю… — его высочество потёр виски.
— Ну как же… — Орин накрыло руками лицо тяжёло выдохнув, та стала похоже на спелые ягоды вишни. — Из… изнасиловать, — говорит с запинкой девушка вводя в ступор принца.
Серкан качаете головой прикусывая щёку изнутри. Его отец всё знал и ничего не сделал?
— А ещё что-то помимо этого случается? — Серкан старается улыбаться, но выходит криво, на душе гадко. Сердце замирает от одной мысли, что не только он страдает, но и люди из простого народа не способные себя защитить.
— Конечно, много всего: людей воруют с улиц и продают на чёрном рынке рабами, во дворец, высшими чинам, тут уж как кому повезёт в этом. Обманом забирают имущество или заставят подписать договор, после которого придётся выплачивать огромные деньги, а ещё… — Серкан остановил её жестом руки, нет его сил это слушать.
После они не говорили с друг другом. Ему нужно было время обдумать услышанное. Что он мог сделать в четырнадцать? Пойти жаловаться отцу? Нет, это бы не принесло результатов, но пойти против тех, кто ворует и продаёт в одиночку нет смысла. Принц ничего не добьётся этим, а девушек так и продолжат домогаться. Ему самому омерзительно от того, какими бывают мужчины и на какие деяния способны, он бы никогда не смог тронуть юную деву без её разрешения. Люди хуже зверей. Где хваленая человечность и добросердечность? Сколько бы Серкан не ломал голову в те дни, то решение никак к нему не проходило. Он казался себе ничтожно малым, кто не может изменить жизнь горожан и собственную, никто не спасёт людей кроме них самих. Мир жесток, а люди погрязли в грехе и разврате. А были ли люди?.. Только разве неотесанное зверье.
Лучше бы он в тот день не заводил этого разговора и не являлся в публичный дом, тот как подарил ему свободу, так потом и отобрал…
Глава 7: По ту сторону стен
Ради свободы приходится идти на жертвы…
Принц обхватил себя руками тяжёло дыша. Он дрожал, сердце норовило выскочить из груди, по щёк текли солёные слёзы. Неужели Серкан окажется в том аду, где провёл несколько недель?.. Не хотелось, чтобы события повторились. То место казалось настоящим адом. Его приковали цепями к стене, морили голодом, а изредка поили, чтобы не сдох до продажи.
Принц пошатываясь встаёт с кровати и задевает вазу, которая разбивается нарушая тишину. Он, то думал всё осталось в прошлом и забылось, но перед самым отъездомом всё вспомнилась, те ощущение скованности никуда не исчезли. В какой-то момент Серкан стал задыхаться ухватившись за край комода. Он делает несколько глубоких вдохов медленно приходя в себя. Принц прикрывает веки складывая руки на колени. Он так и не уснул этой ночью, мысли не давали покоя образуя смятение в душе.
Серкан отказался от помощи служанок и переоделся в одежду для верховой езды. Принц зацепил волосы в хвост закрепив всё любимой шпилькой, на её конце была птичка. На лице играла привычная улыбка.
— Вы готовы, ваше высочество? — в
— Да, — Серкан подхватил излюбленную трость. — Можем выдвигаться в наше путешествие, — он старался звучать воодушевленно, а на душе скреблись монстры.
— Вы не рады? — нахмурился Рустем внимательно разглядывая принца. — Это же шанс очутиться на свободе, вы всегда этого хотели… — он прикусил язык.
— Именно, что “хотел”. А сейчас же мне очень боязно сесть на лошадь и упасть с неё, когда я могу себя опозорить перед всеми… Пошли, не хочу к этому возвращаться, — принц вздохнул и первым вышел потеснив Рустема.
Только правда была другой. Он боялся снова встретиться с работорговцами, которые могли повторно его заточить. Вряд ли Рустем его убережёт и спасёт, они не собираются брать с собой охрану. Их путешествие станет тайной.
— Уже уезжаешь, брат? — Сол стоял возле колонны сложив руки на груди прищурившись. — Неужели ты слепец научился кататься на лошади? — подтрунивал он над братом.
Ну почему Сол такой гордый? Нет бы промолчать, но он взялся за старое. Такая уж у него извращённая любовь.
— Разбойники тебя зарежут! Ты не одолел меня в бою, ты слаб. Тебя могут лёгкостью убить, ты никто и лучше бы сидел дальше во дворце, — Сол плевался ядом смотря на младшего брата с надменностью. Ему хотелось остановить Серкана, но он боялся действовать на прямую.
Послышался треск дерева, сломалась трость. Серкан подошёл к старшему брату отвесив ему оплеуху. Он не слабый и не потерпит к себе такого отношения.
— Заткнись, не тебе решать это. Ты самовлюбленный надменный нарцисс. Мне будет жаль, если ты станешь императором, ты не достоин Золо, его трона и граждан, — вся спесь слетела с Сола и он поджал губы. — Ты только умеешь ядом плеваться и прыгать в койки к девушкам стоит им пальцем тебя поманить, такой как ты не способен на любовь и понимание. Мне жаль, что мы с тобой братья, — заявил Серкан и это ошарашило всех слуг. — Лучше бы я в публичном доме остался работать, чем жить с вами зная, что нет никакой свободы! — Серкан прикусил язык осознав, что наговорил лишнее и попятился назад. Не хватало ему расспроса с пристрастием от Сола и Рустема.
— Публичный дом? — решил уточнить старший из братьев Но. Может он всё же ослышался? — Ты в курсе, что это за место?
— Да, поэтому я бы никогда туда не сунулся, — Серкан весь подобрался. Если они сейчас не уедут, то беды и оров никому на миновать. — Нам пора.
— Стоять, — Сол взял брата за руку и потянул на себя. Рукав поднялся оголяя руку и шрамы выше локтя. Его охватил гнев поднимающийся из груди. — Откуда!? — рявкнул тот, чем напугал младшего брата. Серкан вырвался из захвата поспешив прикрыть оголенный участок кожи.
Серкан улыбнулся ещё шире, но это больше нервная улыбка, чтобы острые углы.
— Не беспокойтесь обо мне брат. Со мной всё в порядке, — торопливо заверил младший брат. — Простите, но мне и моему стражу пора…
— Ты уедешь ничего не рассказав!? — Сол не мог всё это оставить как есть. Ему нужно было знать узнать правду.
— Да, уеду подальше от вас всех, — у него перехватило дыхание. По кожи прошлись тысячу мурашек, волосы вставали дыбом. — Или вы мне запрещаете? — хмыкнул он. — Нет, тогда я пожалуй двинусь в путь.