Золотая бабушка
Шрифт:
— Так всё же вам бы хотелось пообщаться поближе?
— Нет, моя дорогая. Я рада познакомиться с тобой. Это помогло мне вспомнить многие забытые вещи. Но не более. Мы с Кислым «гуляли» очень давно и недолго. Спустя годы это не оставляет никакого отпечатка. Я даже не помнила, как он выглядит до сих пор.
— Вы поехали смотреть его скульптуру.
— Не потому что я тоскую по Кислому, а потому что это и моя работа отчасти. Я помогала с эскизом, придумала ему отрастить бороду, чтобы он с неё и слепил. Но видно, эксперимент не удался. Твой отец был огромным пластом моей жизни, когда я чувствовала себя счастливой. И мне захотелось поставить точку
Любовь Михална не давала шансов девчачьим беззаботностям. Мы перестали касаться этой темы. И я больше сама её не поднимала. Игорёк же с Толиком вовсю обнимались и пели песни, никак не связанные с творчеством группы.
— Вы мне понравились, но больше я не могу времени уделить. Сводить уж будете сами. Я тебе, как и обещал, покидаю всякого полезного и сами дорожки, — Игорёк на секунду задумался. — А вообще я знаю, что концерт будет у *** (к сожалению, я не могу привести название музыкальной группы из соображений безопасности некоторых работников). У них на разогреве какие-то лохи. Вы были бы лучше.
— Не может быть! Ты поможешь нам попасть к ним на разогрев?! Я и мечтать о таком не смел!
— Тише-тише. Сорян, я тут ничего сделать не могу, — Игорёк врал безбожно, он спал с солисткой, я знала, но не стала ничего говорить. — Но вообще вы могли бы как-то туда пробраться. Я скину тебе адрес и имя организатора, если хочешь.
Плечи Толика опустились. Он прекрасно понимал, что вряд ли кто-то будет внезапно менять программу ради никому неизвестных музыкантов. Но вдруг по его спине постучала Любовь Михална, да с такой силой, что Толик поперхнулся.
— Давай-давай. Увидимся на концерте.
— Но это… Невозможно, понимаете… Они популярны… — Толик не мог прийти в себя, пытался набрать побольше воздуха.
— Я старуха с больными ногами: для меня не существует закрытых дверей.
***
Скажем откровенно, вся эта затея попахивает кошачьим туалетом. Сложно себе представить, что двое безызвестных музыкантов вдруг окажутся на одной сцене с именитым бэндом, а устроит это чрезмерно амбициозная старушка с тюрбаном на голове. Примерно так я и сказала в день «хэ», но меня совершенно никто не слушал. У Любови Михалны плана не было, как и у Толика с Витасей, они просто надеялись, что всё само разрешится. Так ведь часто случается, почему не может получиться у них? Я плюнула и ушла. Если хотят, то пусть взглянут сами в глаза своему позору.
Хорошо помню свои чувства в тот день. Надо же, как можно возгордиться из-за всего одной маленькой удачи: получилось записать пару треков благодаря случайному знакомству со мной. Но мир большой и страшный, он не преклоняется перед людьми, а лишь даёт шансы, но часто тем, кто бы и так пришёл в нужное место. Музыканты же не пророки, чтобы появляться из ниоткуда. Ты стараешься, пишешь музыку, делаешь это лучше и твоих навыков начинает хватать, чтобы предложили выступить. Никакой мистики и знаков свыше. А стараться словить звезду удачи — бесполезная трата времени. Лучше бы потратить его на перебор струн. Я боюсь этих закрытых дверей, вернее, я боюсь чувства, когда ты с воодушевлением стучишься, а потом все твои прекрасные порывы комкают в смесь грусти, раздражения и ощущения никчёмности. После одного такого сильного провала ты уже не чувствуешь сладость успеха.
Короче говоря, я всё-таки подошла к клубу в назначенное время. Шла и под нос бухтела, что всё это глупо и бесполезно.
А за день до концерта… В общем, я сама не очень могу объяснить, почему так получилось, но я позвонила журналистам со студии, которые поссорились насчет какого-то фильма. Про одного из них я слышала: он работал сценаристом то ли у Дудя, то ли у другого важного на ютубе парня.
— Привет, вы недавно на студии с другом спорили, — я отчаянно пытался вспомнить хоть имена, но они вылетели из головы, ситуация неловкая, поэтому я слегка замялась и даже пожалела, что вообще позвонила. — Кхм, тут мои друзья музыканты будут пытаться пробиться на разогрев к *** (кому надо, те знают, а кто не знает, то уж извините, я не могу сказать). Если у них это получится, то вас ждёт классный сюжет. Играют такой… Поп-соул-рок на двух гитарах. В общем, сам послушаешь, если интересно, я в этом не шарю.
— Уже выезжаю!
Безымянный журналист вспотел от возбуждения. Надо же такая авантюра! Супер-пупер история успеха, если у музыкантов из трущоб получится прорваться на сцену, да ещё и выступить так, что все останутся в восторге. И он, безымянный журналист, станет тем, кто запечатлеет первый шаг легенд. Лишь бы группа оказалась хороша. Впрочем, успех часто зависит от амбиций, благодаря им даже Бузова запела.
Вот мы и встретились все, команда мечты: Чингачкук, Чингачкок, Чингачкек и Любовь Михална. Безымянный журналист слился с местностью так, что его нигде не было видно. Настоящий профессионализм. Он старательно снимал и молился, чтобы всё получилось. Любовь Михална поставила руки в боки и скептически оглядела здание.
— Безвкусная стекляшка на фоне лего-дупло, — заключила она, очень уж ей не понравился дизайн клуба (ещё и на фоне многоэтажек от ПИКа). — Что ж, мои «Люба и команда», идём туда.
Женщина уверенно направилась в обход здания. Парни ничего не поняли, но послушно последовали за ней. Я делала вид, что просто прогуливаюсь рядом.
Ожидаемо для Любови Михалны рядом с мусоркой оказался чёрный вход. Женщина подёргала ручку и осмотрела дверь со всех ракурсов, после чего спряталась за кирпичный «домик» для баков. Толик и Витася поступили так же, не задавая лишних вопросов. Им казалось, что если нарушить безмолвный авторитет Любови Михалны, то ожидает только крах. Рассчитывала Любовь Михална, что кто-нибудь решит зайти в клуб или выйти, тогда-то она человека схватит, а там — по наитию. Ждать у главного входа было очевидной для женщины глупостью. Там могут толпиться только посетители и фанаты. Уверившись в правильном направлении своих мыслей, Любовь Михална машинально пригнулась и стала выжидать. Парни пригнулись за ней. Журналист всё ещё изыскано прятался, а я старательно прогуливалась рядом.
Ждать пришлось не больше десяти минут. Дверь открылась и показался высокий коренастый мужчина в чёрной одежде, он раздражённо сплюнул и потёр затылок. В нём очень легко узнавался охранник. И не то чтобы у меня были какие-то предубеждения, но даже если бы я встретила его в кафе-мороженном в гражданской одежде, то всё равно бы узнала охранника. На лице читалось: вот бы сейчас шашлычков пожарить, да футбольчик с пацанами посмотреть, а не вот это вот всё. Хотя у меня и у самой порой возникали такие желания. Может, я тоже своего рода охранник?