Золотая гора

Алферова Марианна Владимировна

– Динка прискакала в наследство огород получать.

– А вырядилась-то как!
– всплеснула руками толстуха.
– Будто не огородная, а к бизерам уезжает завтра.

– Никуда она не уедет, - авторитетно заявила бабка.
– На мену ей одна дорога. Вот я на мену не бегаю, и никто меня никогда не прикопает.

– Тебя просто закопают скоро, - хихикнула толстуха.

– Да я тебя дуру толстую переживу!
– завопила бабка.
– Я-то знаю, что ты на мену таскалась. Нет, скажешь? А платье у тебя новое откель? А помада? Или на помойке нашла? Или мужик твой непутевый в огороде откопал, когда ведро бражки черноплодной выжрал?

Яростная атака принудила толстуху к сдаче:

– Один раз всего, - призналась она.

– А тебя больше,

чем на раз, и не хватит, у тебя мозг не больше морковки.

Черная машина давно уехала с двести седьмого огорода, а соседи все еще продолжали ругаться, выясняя, кто станет жмыхом, а кто сохранится нетронутым огородником.

Глава 5. ОГОРОДНЫЙ "МЕМОРИАЛ".

Одд покинул мену уже после полудня. Несколько минут его синий аэро летел по международному шоссе, а потом резко свернул и помчался, набирая высоту, над Шестыми огородами. Возможно, кто-то мог подумать, что Одд спешил прямиком на Вторую заборную. Но чтобы попасть на Второю заборную, надо обогнуть Чумную лужу справа. А Одд обогнул ее слева, по дуге облетел огороженный высоченным забором поселок менаменов с трехэтажными кирпичными коттеджами. Со сверкающих крыш прощупывали небо пучки разнообразных антенн и охранных сигнализаторов. Бортовой комп тревожно пискнул и прочертил на экране красным пунктиром зону безопасного полета.

Летать над огородами надо уметь. Кажется - всюду низенькие домики, яблоньки там, черноплодка. И вдруг неожиданно прянет вверх высоченная береза или вековая сосна. Вмиг от шикарного аэро останутся одни проблемы. Но Одд ловко обходил огородные ловушки. Может, занятый этими коварными березами, он не сразу и приметил болтающийся позади и не отстающий от него аэро поносного цвета. Что это не служба охраны, Одд понял сразу - машины МЕНА-службы красные, а охрана Консервы - бело-синяя, с красно-золотыми гербами. Эти же явно действовали на свой страх и риск.

Бизер бросил машину вправо, преследователи тут же повернули следом. Одд стал набирать высоту. Второй аэро тоже попер вверх. Тогда Одд швырнул машину вниз. Любая более старая посудина сорвалась бы в штопор, но его синий аэро легко выровнялся почти у самой земли, пронесся над чьей-то новенькой красной крышей и лихо рванул вверх, пристраиваясь в хвост поносного цвета летучке.

Бортовой компьютер на дисплее услужливо обвел зелеными кружками магнитные нагнетатели летящей впереди машины. Одд хотел включить рассогласователь на максимум, но потом передумал и нажал клавишу - 0,5. Тут же желто-коричневый аэро клюнул носом, потом неловко качнулся и стал стремительно терять высоту.

Одд не удосужился посмотреть - сел его преследователь посреди картофельного поля или неудачно плюхнулся на крышу покосившегося курятника. Бизер вдавил рукоятку скоростей до упора. Корпус аэро дрогнул, и огороды внизу замелькали страничками детской неумело нарисованной книжки.

Через пять минут синий аэро садился уже на стоянке Седьмых огородов.

Проплутав по кривым улочкам, Одд все же отыскал нужный дом и нужную калитку - да и как было не отыскать, когда над забором красовался огромный фанерный щит с надписью масляной краской: "Общество Мемориал". А пониже было нацарапано: "Осторожно, злая собака". Вторая надпись встревожила Одда, и он крикнул:

– Эй, кто-нибудь!

– Заходи!
– донеслось из-за дома.

– А собака?

– Джек в парнике, - сообщил хозяин, по-прежнему не появляясь.

Одд вошел. Заглянул на всякий случай в раскрытую дверцу пленочной теплицы. Черная лайка сидела на грядке и аппетитно хрупала зеленый крошечный огурец.

Хозяин наконец появился - крепкий бородатый мужик в линялой майке с яркой надписью:

"Верни имя!"

Кому надо вернуть имя, Одд не знал.

– Рукавицын, - представился тот, пожимая протянутую бизерову ладонь. Председатель исполнительного комитета "Мемориала".

В этот момент пес как раз вылез из парника.

– Джек у меня вегетарианец, - пояснил хозяин, - питается исключительно овощами и картошкой. Осенью сам морковку из грядки лапами вырывает и ест.

–

А вы?
– спросил Одд.

– Что я?

– Что едите вы?

– Что останется. В дом зайдете или лучше во дворе?

Одд посмотрел на покосившийся набок дом и почему-то сказал:

– Во дворе.

Хозяин перехватил его взгляд и понимающе улыбнулся:

– Да вы не беспокойтесь. Просто в этом году я еще к ремонту не приступал. Вам может как бизеру не известно, что все наши земли огородные это бывшие болота. И здесь под слоем гумуса в полштыка идет сплошной плывун. А плывун - он первый враг для фундамента. Он вроде бы как неподвижный, а на самом деле постоянно течет. И все в него медленно так погружается: дороги, дома, заборы и колодцы. У меня дом на шести столбиках стоит, и каждый год после зимы сруб то в одну сторону, то в другую перекашивает. Так что приходится летом столбики подправлять. Одни наращивать, другие укорачивать, или вообще менять. Тут вся проблема в фундаменте, какой лучше. Не первый год спорят, и никак выяснить не могут. Сосед Василий монолитный фундамент сделал. Три года дом простоял. А на четвертый фундамент повсюду треснул. И теперь его замазывать надо. Или вообще менять. Эх, если бы не плывун наш огородный, мы бы тут такие билдинги возвели! Куда там вашему "Эмпайер стейт" или "Крайслер билдинг". А вы ко мне за именем, надо полагать?

– Угадали, - улыбнулся Одд.

– Дата перекачки известна? Величина клубня?

Одд кивнул.

– Тогда прошу ко мне в Цитадель.

И распахнул слепленную из почерневшего горбыля калитку второй, внутренней оградки. Огорожен был участок три метра на четыре - плотно, доска к доске, и поверху еще было накручено три ряда ржавой колючей проволоки. Внутри второй оградки росло семь или восемь кустов роз. И сейчас они были в самом цвету.

"Зачем такую красоту от людей прятать?" - подивился Одд.

Еще за загородкой росло нечто, ни на что не похожее - зеленый колючий шар около метра в диаметре. Не елка и не туя. Одд с изумлением взирал на странное растение.

Живая чаша? Грааль? Почему-то сразу подумалось о Граале.

– Вам какое время нужно?
– поинтересовался хозяин.

– Зима этого года. Февраль.

Пока хозяин ходил за папкой, Одд все решал, что же такое перед ним. И решил наконец, что ель.

– Ель?
– спросил на всякий случай он у Рукавицына.

– Елочка Луа, из французского питомника, - подтвердил тот, - видите: веточка к веточке так часто растут, что и ствола не видно, и хвоя густая и мелкая. Только вот незадача - выросла слишком высокой, выше стен цитадели. Ну и залезли, разумеется, спилили. Помнится, как раз на двадцать пятое декабря, на ваше Рождество. Стену горбыльной цитадели проломили, и ель унесли. Вся дорога веточками моей француженки была засыпана. Хорошо, в ту зиму снег был высокий - три яруса ветвей осталось. Я ствол варом замазал, пленкой от солнца ветки накрывал летом. И вот - выжила моя красавица. В рост опять пошла. Так даже красивее. И теперь никто не полезет ее пилить. Здесь красиво, правда?
– он наклонился и понюхал оранжевую, медовой окраски розу. Таким бывает закат в ясный день, не сулящий назавтра грозу. "Вестерланд". Я ведь этот куст сначала посадил перед домом. Ждал, когда расцветет. Еще не сегодня... так уж завтра точно... и вот... встаю утром, бегу смотреть. А на кусте не то что цветов - веток нет. Остальным розам давали немного цвести, меня порадовать, а эту сразу ободрали.

– Кто?
– спросил Генрих.

Рукавицын пожал плечами.

– Откуда мне знать? Мало ли в огородах любителей цветов.

– Однако давайте вернемся к нашему делу, - попытался изменить тему разговора гость.
– Вы обещали сказать мне имя.

– Ах да, да!
– Рукавицын хлопнул себя ладонью по лбу, раскрыл пухлую папку, перелистнул желтые, мелко исписанные страницы.

– Так, ищем донора. Известна дата экспортной перекачки. А время забора... извините за каламбур, скрыто от нас забором прошлого. Однако ж тут можно применить три методики. Первая... М-да... А какой у вас клубень был?