Золотая химера Борджа
Шрифт:
— Если вы позволите, дорогая Полина, я дам вам совет, — заговорила тетя Амели. — Пора отправляться домой и жить своей жизнью. «Риц», конечно, приятная гостиница, но никогда не сравнится с домом, который мы выбрали себе сами или наши предки выбрали для нас.
— Но бросить Хэлен…
— С чего вы решили, что она будет брошена? Мы никуда не уезжаем. Она к тому же под наблюдением комиссара Ланглуа. Как только Хэлен очнется, его немедленно предупредят, и, можете не сомневаться, он тут же позвонит нам, а мы известим вас. Впрочем, я уверена, что
— Не то что море выпить, — пошутил Адальбер. — Я тоже никуда не уезжаю и думаю, нам не составит большого труда получить разрешение навещать мисс Адлер и следить, чтобы она ни в чем не нуждалась. Доверьтесь совету маркизы: возвращайтесь домой и живите привычной жизнью. Мисс Адлер остается в надежных руках.
— Вы настоящие друзья, каких нечасто встретишь, и я бесконечно вам благодарна! А вы, Альдо, что мне посоветуете?
— Можно ли что-то добавить к сказанному? Но если будет нужда во мне, я тут же приеду. Венеция от Парижа совсем недалеко.
— Сколько времени вы пробудете в Париже?
— Завтра уезжаю. К сожалению, — с горечью ответил Альдо.
Антракт близился к концу.
— Так вы не найдете мне местечка? — плаксиво осведомился Фанкетти.
— Нет, конечно, — смеясь, ответила Полина. — Вам будет гораздо удобнее в вашем мягком кресле, потому что здесь все места заняты. Увидимся завтра.
— Хорошо! Мое почтение, медам, я ухожу с печалью.
Фанкетти переступил порог, столкнувшись с озабоченным Уишбоуном.
Встреча с итальянцем не улучшила его настроения.
— Что здесь понадобилось этому типу?
— Это знакомый госпожи Белмон, он пришел поздороваться с нами, — сообщила маркиза де Соммьер.
— Вот оно что! Не знаю почему, но лицо этого типчика мне не нравится. В Нью-Йорке он постоянно таскался за Лукрецией. А вот от нее у меня плохая новость: наша дива отказалась от ужина в «Кафе де Пари».
— Почему? — поинтересовался Адальбер, искренне расстроившись. — Ей не нравится этот ресторан?
— Ресторан ей нравится, не в этом дело. После спектакля я отведу вас к ней, и она сама вам скажет, как огорчена, отказываясь от ужина. Дело в том, что у нее совсем нет аппетита, она устала и даже кашляет.
— Не стоит так беспокоиться из-за кашля, — улыбнулась маркиза. — Она входит в роль. Кашель должен быть ужасным, когда она будет умирать на наших глазах.
Зал снова погрузился во тьму, оркестр исполнил небольшую прелюдию, занавес поднялся, открыв взорам зрителей освещенную солнцем гостиную в загородном доме в предместье Парижа.
Торелли наедине со своим возлюбленным казалась еще более юной, чем в первом акте. Девичье платье из белого органди в мелкий цветочек, в руках капор с бантами, который она сняла, вернувшись из сада. Вновь воцарилось волшебство.
Искоса взглянув на Адальбера, Альдо понял, что он блаженствует.
Сложив руки на коленях, наклонившись вперед, он не сводил глаз с певицы, и на губах его блуждала счастливая улыбка, которая
«Похоже, опять влюбился! И только бог знает, чем это нам грозит!» — не без опаски подумал Морозини, и сердце его сжалось.
Альдо слишком хорошо помнил историю с Алисой Астор. Его друг целиком подпал под власть этой эгоистичной и бесчувственной женщины, которая мало чем отличалась от своей матери Авы, возможно, самой опасной женщины на свете, потому что удивительная красота сочеталась в ней с черствым злым сердцем и непомерным эгоцентризмом. Эта любовь дорого обошлась Адальберу. По счастью, египетские приключения прошлой весны, когда они были заняты поисками неизвестной царицы, принесли его другу совсем другие переживания. Он погрузился в возвышенную сферу мечты, духовную, а не чувственную, и Альдо надеялся, что этот опыт послужит для Адальбера надежным убежищем и убережет от роковых страстей. Однако, наблюдая за ним сейчас, он уже не был в этом уверен. А зная репутацию Торелли, опасался самого худшего.
Душевное волнение Адальбера не прошло незамеченным и для Полины.
Начиная с плавания на «Иль-де Франс» и кончая пакетботом «Сизонс» из Ньюпорта, она так же, как и Альдо, следила за выпавшими на долю египтолога переживаниями из-за безумной Алисы Астор, вообразившей себя новым воплощением супруги фараона. Отдавая должное красоте, голосу и таланту Торелли, Полина терпеть ее не могла из-за несносного характера, и как верный друг Адальбера, с опасением следила, как он подпадает под ее чары. Что до Мари-Анжелин, то она просто превратилась в воплощенную скорбь: с прошлого года она увлеклась Адальбером и теперь, поднимая на него глаза, взирала с такой горестью, с какой еще ни на кого никогда не смотрела.
Полина обернулась, надеясь встретиться глазами с Альдо. Ее желание мгновенно исполнилось, поскольку Альдо не сводил с нее глаз. Легким движением подбородка она указала ему на Адальбера, и он ответил ей безнадежным пожатием плеч. Полина поманила Альдо, и он наклонился к ней.
— Вы непременно должны уехать завтра? — шепотом спросила она.
— Вы же знаете, у меня очень много неотложных дел, которые я не могу перекладывать на помощников.
— Жаль, очень жаль. Наш Адальбер лишится последней опоры. Сколько еще времени пробудет эта женщина в Париже?
— Понятия не имею. Вы хотели бы, чтобы я пробыл здесь до ее отъезда? Это ничему не поможет. Если он захвачен всерьез, он будет следовать за ней всюду, как верный пес. Или они с Уишбоуном убьют друг друга. Думаю, нам остается только молиться.
— В любом случае, — вздохнула госпожа де Соммьер, которая слышала их разговор, — бойся не бойся, а беды не миновать.
Во время второго антракта никто не двинулся с места. Корнелиус угощал своих гостей шампанским и тостами с икрой, что не помешало им вдвоем с Адальбером, составив восторженный дуэт, восхвалять на все лады очарование, красоту и талант певицы. Маркиза в конце концов устала от их восторгов.