Золотая клетка для синей птицы

Леонтьев Антон Валерьевич

– Неужели никто не будет возражать, чтобы вы написали правду о Стаховском? Как я понимаю, вы работаете в его еженедельнике. Точнее, в еженедельнике, который принадлежал ему, а кто теперь получил его в собственность, жена Стаховского? Как она отнесется к вашему решению, Светлана?

Ухтомина представила себе возможную реакцию Кристины. Вряд ли та согласится разрушить святой образ ее супруга. Но Кристина сама просила ее заняться расследованием. И Светлана не намерена идти на поводу у Стаховской. Если та пригрозит ей, например, увольнением, то она

не даст себя шантажировать и просто покинет еженедельник. Тогда у Ухтоминой будут развязаны руки, и она сможет печатать все, что угодно.

– Ну что ж, желаю вам спокойной ночи, Света, – произнес Ватутин. – Вряд ли мне самому доведется заснуть, в последние месяцы я сплю совсем мало, в основном ранним утром. И спасибо вам за все, в первую очередь – за понимание.

Шаркая ногами, он покинул комнату Ухтоминой. Итак, Светлана добилась того, к чему стремилась. Правда, возможно, не вся, но какая-то ее часть, стала ей известна. Но принесло ли ей это удовлетворение? Возможно, иногда лучше не знать истину и окунуться с головой в реку забвения.

Светлана выключила свет, легла на прохладные простыни и попыталась заснуть, но сон, несмотря на усталость, никак не шел. Мысли, как назойливые насекомые, роились в голове. Она же так верила Стаховскому, более того, боготворила его, считала образцом для подражания. А он оказался убийцей и насильником. Да, не он был инициатором, но он принимал участие в зверском преступлении.

Светлана представляла, какой общественный резонанс вызовут ее публикации. Учитывая, что после смерти Стаховского возвели в ранг полубожества от журналистики, нелицеприятная правда окатит всех с головы до ног, как ледяной душ. Придется сначала переговорить с Кристиной. Она имеет право принять решение. Во всяком случае, Стаховская не виновата в том, что ее муж оказался таким подлым и двуличным человеком.

Светлана попыталась систематизировать факты. Ей показалось, что она упустила что-то важное. Но что именно она проглядела? Вроде бы дело об убийстве Винокуровой раскрыто. Но это не приблизило ее к разгадке гибели самого Владимира Сергеевича Стаховского.

Она сама не заметила, как заснула. Когда Светлана открыла глаза, сквозь плотные занавеси на окнах пробились яркие лучи зимнего солнца. Первым делом она посмотрела в записную книжку. Увы, на сегодняшний поезд она опоздала, ближайший – завтра.

Она вышла из комнаты, на кухне ее встретил Ватутин. Ухтомина заметила, что он выглядит еще более уставшим и больным, чем вчера. Видимо, так повлиял на него разговор. Григорий Иванович, отложив газету, сказал:

– Доброе утро, Света. Моей жены нет, она временно переехала к подруге. Вы уж не обижайтесь на нее, она никак не может смириться с тем, что правда станет всем известна. Но это и к лучшему. Нина не будет путаться под ногами и донимать нас своими разговорами и жалобами. Давайте присаживайтесь, я приготовил чудесный кофе.

Светлана, немного поговорив с Ватутиным на нейтральные темы, приняла душ, затем вышла на улицу прогуляться. Погода

стояла морозная и солнечная.

Она побывала на вокзале, где приобрела один билет до Москвы в СВ-вагоне. Ну вот и все. Она выполнила свою миссию.

День пролетел незаметно, скоро на снег снова легли длинные тени, начало смеркаться. Она вернулась в квартиру Ватутиных. Григорий Иванович куда-то исчез, оставив ей записку, чтобы она не волновалась. Светлана решила начать работу над новой статьей, посвященной тайной жизни Владимира Стаховского. Кроме того, за ней оставалась вторая статья – о махинациях в концерне Деканозова.

Светлана так увлеклась работой, что звонок телефона, пронзительный и похожий на рассерженный вопль младенца, испугал ее. Она остановилась на полуслове. Статья про Стаховского была практически готова, в черновом варианте, разумеется. Она еще не подобрала подходящее название.

Ватутины не говорили, может ли она отвечать на звонки. В конце концов, почему бы и нет. Это ведь не преступление! Светлана приблизилась к старому дисковому аппарату цвета слоновой кости, который стоял в прихожей на трюмо, но едва ее рука легла на трубку, как звонки прекратились.

Она вернулась к письменному столу, написала несколько предложений, и тут звонок вновь прорезал тишину в квартире. На этот раз Светлана оказалась проворнее и сняла трубку еще до того, как звонки смолкли.

Настырным звонившим оказался Павел Резниченко. Заслышав голос Светланы, он сказал:

– Слава богу, что именно вы сняли трубку. А то я думал, что мне придется объяснять причину звонка хозяевам.

– Их нет дома, – сказала Светлана. – А в чем дело, Паша?

– Я только что говорил с Куликовым, я ведь оставил ему номер моего телефона в гостинице. Он готов рассказать нам что-то потрясающее о Стаховском. Деньги я добыл, пришлось распотрошить собственную кубышку, так что не хотите ли ко мне присоединиться?

Светлана поразилась тому, что Резниченко снова пригласил ее навестить Бориса Куликова. Павел мог пойти к свободному художнику один и стать единственным владельцем якобы ценной информации. Но что такое хочет сообщить им Куликов – что-то на самом деле важное или пустяк, за который требует пять тысяч долларов?

– Буду рада, – правдиво ответила Светлана. – И когда вы собираетесь к нему?

– Через полчаса я буду ждать вас около дома Ватутиных, – сказал Павел, – и мы совершим небольшую прогулку до улицы Восьмого Марта.

– Вы готовы заплатить Борису пять тысяч? – спросила Светлана.

Резниченко рассмеялся:

– Мне удалось достать только полторы. С него и этого хватит. Думаю, как только наш друг увидит зеленые бумажки, он потеряет голову и выложит нам все подчистую. Я знаю таких, как он. Но по телефону сказал ему, что собрал всю сумму.

Павел намеревается обмануть Куликова! Однако Светлане не было жалко свободного художника. Пять тысяч – слишком большие деньги за рассказ о днях минувших. Да и вряд ли Куликов знает что-то ценное.