Золотая кровь
Шрифт:
… может быть, это из-за Оливии?
На ужин сестра не спустилась — сказалась больной и попросила отнести еду в её комнату. И местресс Лучия сказала, что Оливия весь день никуда не выходила. Это было неудивительно, учитывая корзину с цветами и угрозы. Он поднялся к ней после ужина и застал сестру вполне здоровой, хотя и в растрёпанных чувствах. Она сидела за столом и что-то писала, и когда он постучал в дверь и спросил, можно ли ему войти, то услышал шорох бумаг и её сорвавшийся голос: «Входи!»
И это было странно.
Морис со своим «Подозревать надо всех» сделал его настоящим параноиком,
Потому что, едва он вошёл, то сразу заметил, как Оливия, которая явно что-то писала до его прихода, сразу же тщательно накрыла письмо двумя листами бумаги. Может, это был дневник? Девушки ведь любят вести дневники, а может, письмо. Но кому?
Виго не стал ходить вокруг да около. С Оливией у него раньше были доверительные отношения, и поэтому он спросил напрямик:
– Я знаю про цветы, Лив. Почему ты сама мне не сказала? Мы с Морисом ездили в салон Паломы, откуда прислали корзину, и она описала покупателя, – Виго коротко рассказал о том, что узнал от владелицы салона. – Скажи, ты знаешь, кто это может быть?
– Я? — Оливия сглотнула, неопределённо махнула рукой и принялась нервно ходить по комнате. – Откуда? Да и стала бы я скрывать это от тебя? Зачем? Глупости всё это!
– Может быть, у тебя есть какие-то предположения? Подозрения? — Виго опустился на подлокотник кресла, продолжая наблюдать за сестрой. — Не такие уж и глупости, ты вон как встревожена.
Он видел: она волновалась. Сжимала и разжимала пальцы, и то поправляла локон, выбившийся из причёски, то теребила манжету.
– Ну, какие у меня могут предположения?! Отца ненавидит половина Акадии! Это может быть кто угодно!
– Но почему угрозы адресованы именно тебе? Не донье Виолетте, Изабель или Доменику… Неприязнь этого человека направлена именно на тебя, Лив. Почему?
– Ну откуда мне знать?! — раздражённо воскликнула Оливия. — Может, он просто видел меня в гостях, в театре на премьере, в храме, на площади, на скачках! Где угодно! Может, я не ответила на его знаки внимания! Разве таким людям нужен повод? Может, я милостыню ему не подала! А может, подала мало! Я дочь гранда, найти повод нетрудно!
– А может, это был эйфайр? — спросил Виго. — Ты нервничаешь, злишься, боишься, ты изводишь себя… Ты не думала, что кто-то может это использовать? Страх — сильная эмоция. Может, в твоём окружении есть кто-то, кому она пришлась по вкусу? Тогда я могу понять всё это: письма, угрозы, цветы. Он хочет, чтобы ты боялась и питала его своим страхом.
Виго много об этом думал, и то, что Морис заметил в угрозах много личного, натолкнуло его именно на эту мысль.
– Что?! Виго! Ты хочешь сказать… Да причём тут эйфайры?! Это только отец видит в них исчадие зла!
– А ты разве нет?
– Я? Знаешь, я скорее поверю в какого-нибудь сумасшедшего с площади Санта–Муэрте, которые сидят там с черепами, чем в эйфайра, которому пришёлся по вкусу мой страх! И вообще, слишком много в этом доме говорят о ненависти к эйфайрам, а кто видел хоть одного из них здесь? Или на авенида де Майо? Вообще на Лазурном холме? Тебе не кажется, что ненависть к ним — это порождение больной фантазии нашего отца? — воскликнула она горячо.
– Эйфайры убили нашу мать. Надеюсь,
– Да? А может, её убило то, что ей в мужья достался деспот и тиран?! Который думает только о своих деньгах и самолюбии? — выпалила Оливия. – Ты знаешь, что он хотел выдать меня замуж за старика Феррера ради доли в его банке! Он цинично заявил, что с моей репутацией муж, который стоит одной ногой в могиле, это лучшая партия. Что скоро тот старик отдаст богу душу, я стану вдовой и получу свободу, а ему достанется половина банка! Как удобно – спихнуть строптивую дочь с рук, совершив такое удачное вложение! Мне всего-то предлагалось годик побыть женой чахоточного старика! Омерзительно! И знаешь Виго, отцепись от эйфайров! — она отмахнулась от него, подошла к окну, скрестила на груди руки и, глядя куда-то сквозь зелень деревьев, добавила уже спокойно: – Не обращай внимания на эти угрозы и цветы. В мире полно ненормальных. Я уверена — это один из них. И, вообще, твой Морис обещал его поймать, а он человек слова. И перестань меня допрашивать, я же вижу, что ты делаешь!
– Хорошо, хорошо, Лив! Не злись. Я лишь пытаюсь найти взаимосвязь между этими угрозами и нападением на отца, – Виго постарался её успокоить. — Скажи, а когда пришло первое письмо с угрозами… Не предшествовали этому какие-нибудь особенные события? Не встречалась ли ты с новыми людьми, не было ли каких-то ссор, или, может быть, ещё что-то запомнилось, особенное или странное?
– Виго, ты вот совсем как твой Морис! Те же самые вопросы задаёшь! — фыркнула она и обернулась. — Если я сказала, что не знаю, значит, так и было. И не надо пытаться меня подловить на лжи. Ничего странного… Даже не так… Всё, что происходит с нами последний месяц — это вообще ненормально и странно! И что из этого было более странным, я уже затрудняюсь сказать. Просто, может быть, я чаще других выхожу из дома. Доменик сидит в своей студии, Изабель тоже ходит только в гости. Ах да, может, поэтому угрозы адресованы именно мне? Я же попадаюсь на глаза чаще! И, когда на нас напали, в карете тоже была именно я. Может, это тот ненормальный, которого я проткнула зонтом! Решил поквитаться и припугнуть.
– Разбойник с большой дороги цитирует тебе в письмах никому не известную поэму? – усмехнулся Виго. — Это вряд ли.
– Да что ты ко мне пристал?! — вспыхнула Оливия. — Ты будто подозреваешь меня в чём-то!
– Упас Бог! Лив, я тебя ни в чём не подозреваю, – Виго встал. — Но если что-то ещё вспомнишь, скажи мне или Морису. И знаешь, мне будет спокойнее, если Морис будет сопровождать тебя во всех поездках. Он отлично стреляет и не позволит случиться с тобой ничему плохому, договорились?
– Ладно. Но я сомневаюсь, что меня хотели именно убить. Я справлюсь, Виго. Займись лучше остальным. У тебя полно дел. В этом доме всё и так катится по наклонной.
Виго вышел из комнаты сестры, так ничего и не добившись. Но он был уверен, что она не говорит ему всей правды и знает гораздо больше. И её бледность, и волнение говорили красноречивее любых слов. Вот только зачем ей это скрывать? Причины могло быть две. Либо Оливия сделала что-то плохое, и, возможно, её шантажируют, поэтому она боится признаться. Либо она кого-то покрывает. Но кого? И кому она писала?