Золотая нить
Шрифт:
А еще им пора было поговорить.
Как ни странно, разговор начала Вендела:
— У Конунга родился хороший сын.
— Угу. — Греттир стал жевать медленнее и слушал очень внимательно.
— Сильный мальчик.
— Да.
— В Стае осталось слишком мало мужчин.
— Это точно.
Сегодня, когда во дворе и в доме собрались все эйги из Мальме, он с предельной ясностью понял: город Стае не удержать. А выжить, заперевшись в трех-пяти районах им не дадут. Законы войны были просты и понятны: раненого врага
— Поэтому дай мне сына, Греттир.
Он положил вилку и выпрямился.
— Когда… начнем? — Спросил внезапно охрипшим голосом.
Если вы Вендела взяла на себя труд заглянуть под стол, то поняла бы, что он готов хоть сейчас. Под его взглядом Вендела начала медленно краснеть.
— Можно сегодня. У меня начались благоприятные дни.
— Хорошо.
— Но у меня есть условия.
Вендела сидела, красная, как рак, но смотрела прямо в глаза.
— Какие?
— Ты не принимаешь мескалин, не ешь грибы и не куришь никакую дрянь.
— Согласен.
— И не ходишь к другим женщинам. Ни к нашим, ни к человеческим. Я не хочу, чтобы ты принес на хвосте какую-нибудь заразу.
Приличные девушки о таких вещах, конечно не говорили. Им и знать об этом не полагалось, но какие уж теперь приличия… особенно когда Турид Оберг все время пялится на Греттира, как на свою охотничью территорию. Нет уж дорогая, теперь в этом лесу будет охотиться другая волчица.
— Не будет никаких других женщин, Вендела. Ни завтра, ни через год, ни до самой моей смерти.
Холодок пробежал по ее спине. Или Греттир умел читать ее мысли, или он, как это иногда случалось и с людьми и с оборотнями, случайно предсказал свою судьбу. Не зря говорят: бойтесь своих желаний, они могут сбыться.
— Хорошо. Тогда начнем сегодня.
Она сняла полотенце с кружки и кухня наполнилась запахами трав… не самыми приятными для носа Греттира.
— Что у тебя там?
— Ничего особенного. Валериана, ивовая кора, зверобой, подорожник.
Ивовая кора, зверобой? Жутко горькая дрянь.
— Зачем это тебе?
— Успокаивающее и обезболивающее.
Ее пальцы, такие хрупкие и тонкие обхватили кружку. И вообще она была такой маленькой по сравнению с крупным даже по меркам эйги Греттиром. Раньше он гордился своей силой и статью, но сейчас испытал что-то вроде укола совести.
— Оно тебе не понадобится. — Он протянул руку и обхватил кружку поверх ее пальцев. — Обещаю. Ты мне веришь? — Вендела некоторое время смотрела ему в глаза, затем едва заметно кивнула. — Тогда иди наверх, готовься. Я тут сам уберу.
За то время, что Вендела провела в ванной, можно было перемыть всю грязную посуду в Уппсале, но Греттир твердо пообещал себе — больше никакой херни. Ему до скрежета зубовного хотелось сейчас снести напрочь дверь, отделяющую его от его женщины, накрутить на кулак ее
Отец Орвара, Магнус Хорфагер, воспитавший всех его кровных братьев, допускал совершение ошибок (в целях приобретения жизненного опыта), но настойчиво предостерегал от совершения непоправимой херни. Спасибо ему.
Нет, все эти мысли плохо отвлекали от того, что ему предстояло сделать сегодня. Лучше почитать что-то легкое и приятное. Греттир потянулся к ящику тумбочки, где лежал купленный вчера «Справочник оружия современной пехоты». И тут открылась дверь ванной.
Сначала он почувствовал запах, легкий, сладкий. Греттир даже зажмурился на секунду, наслаждаясь ароматами молодых березовых листочков и какой-то травы. А когда открыл глаза, почувствовал, что его рот сам собой растягивается в широкой ухмылке.
Вендела моргнула, не веря своим глазам: это был оптический обман зрения, Греттир Валлин не умел улыбаться. Она нервно запахнула ворот халата и нерешительно замерла посреди комнаты. Греттир откинул одеяло в сторону, встал с кровати и двинулся к ней. Вендела зажмурилась: все-таки Греттир, на котором из одежды были одни татуировки, был зрелищем не для слабонервных.
Против ожидания, его прикосновение было бережным и теплым. И все же она вздрогнула, когда его рука легла ей на плечо.
— Все еще болит? — Спросил он.
Она пожала плечами:
— Как обычно.
А чего, он, собственно, ожидал?
— Сейчас станет легче.
Он потянул пояс халата и, игнорируя ее сжатые в кулаки руки, опустил лицо к маленькому пятнышку крови, проступившему через ткань. К уже привычному запаху боли добавился запах страха, такой неприятный на коже его женщины. Стараясь дышать открытым ртом, Греттир оттянул в сторону ворот сорочки и лизнул ранку.
Уже через минуту Вендела перестала понимать, где она, и что с ней происходит. Она сидела посреди цветущего луга, и теплый ветер ласкал ее плечи. Затем он коснулся шеи, уха и скользнул к щеке. Она позволила поцелую согреть ее. И вздрогнула.
— Что с тобой? — Шепнул ветер.
— Мне страшно.
— Не бойся. Сегодня все будет по-другому. Тебе понравится.
— Не думаю.
— Почему ты мне не веришь?
— Потому что ты… не Финн.
Греттир резко отстранился, затем встал, прошел в ванную и захлопнул за собой дверь. Опершись руками о края раковины, уставился в зеркало. Доколе и зачто? Ну ладно, ответ на второй вопрос был ему известен. Но неужели всю жизнь придется терпеть в своей постели мертвеца? Что такого было в этом Финне, чего нет в нем самом?