Золотая нить
Шрифт:
Но и мужская помощь в ратуше была нужна: повернуть раненого, подержать при перевязке самых буйных и кусачих, наколоть дров для печей и камина — мало ли было тяжелой работы. Готовить, кстати, тоже помогали, потому что выздоравливающим требовалось мясо, а пожарить его правильно умеет только мужик.
Сегодня вечером на кухне хозяйничал Греттир. В майке с надписью «Пальчики оближешь» и босиком, в низко сидящих на бедрах джинсах, он выглядел богом… кулинарии. Несмотря на аппетитные запахи, у Венделы вдруг пересохло во рту.
— Проголодалась? — Он оглянулся через плечо.
Она
— Хватит пялиться. И перестань думать всякие глупости.
— Какие именно? Те самые, о которых думаешь ты тоже?
— Я ничего такого не думаю.
— Уверена?
— Нужны доказательства?
— Конечно. Пока не пощупаю, не лизну, не понюхаю — не поверю.
Она подчеркнуто медленно прошла к холодильнику, достала упаковку колбасок и сунула их в микроволновку.
— Что ты делаешь?
— Размораживаю.
— Зачем? Я жарю бифштексы.
— Я заметила. Но Кьяртан говорил, что любит бараньи колбаски.
Греттир сжал в кулаке ручку лопатки. Все, Кьяртан покойник. Нет, поймите правильно, он нравился Греттиру; он был кровным братом, волком, которому в бою можно доверить свою спину, но при одной мысли о том, что его женщина поставит перед этим прожорой миску с едой… своими белыми руками… Нет, решено, Кьяртан не жилец.
Греттир аккуратно выпрямил согнутую ручку лопатки для мяса и перевернул бифштекс. Несколько минут прошли в тишине. Он боялся отвести взгляд от сковородки, и Вендела тихо сидела за столом, даже дыхания ее слышно не было. Наверняка что-то замышляла, он просто кобчиком чуял.
— А морда у него не треснет от моих колбасок?
— Да ладно, не жадничай. Он такой слабый сейчас, ему нужно усиленное питание.
Переложила колбаски на тарелку и белой лебедью проплыла мимо него к двери. Тяжелая лопатка выскользнула у него из пальцев и больно ударила по ноге.
— Бл… ой.
— Кстати, — Вендела обернулась уже с порога, — у тебя мясо горит.
Вот сколько можно возиться с этими ранеными? Особенно Греттира бесил Боле, которого прямо сейчас Вендела кормила супом с ложечки. Наглец специально притворялся слабым, чтобы подразнить его. Чтобы немного остыть, Греттир зачерпнул кружку свежего пива и сел на лавку в проеме между окон.
— А она славная девочка. — На скамью рядом с Греттиром уселся Орвар тоже с кружкой пива в одной руке и колбаской в другой. — И хозяйка хорошая. И лечить умеет. Какое вено ты за нее отдал? Расплатился банковским чеком? И все? Ни земли, ни золота, ни недвижимости? Знала бы моя сестра, что она такое сокровище, нашла бы Венделе жениха пощедрее. Вот Боле, кажется, на нее глаз положил. И Кьяртан тоже. Да, если бы не Хильд, я бы и сам…
Боле тоже покойник.
Греттир оскалился своей самой волчьей улыбкой:
— И это говорит мужчина, который три года на стену лез, когда его подружка сбежала от него ночью через озеро
— И не стыжусь в том признаться. Зато я замаливал свои грехи со всей ответственностью. Моя Хильд того стоила. А что насчет твоей тихони?
Глаза Греттира вернулись к той самой тихоне, о которой шла речь. Она как раз дула на ложку, чтобы Боле не обжегся. У Греттира даже волосы на руках поднялись от возмущения.
— Хорошо, что я вовремя достал мозги из кружки с пивом и начал исправлять старые ошибки. — Продолжал вещать Орвар. — Чего и тебе советую. А пока нам с Хильд пора возвращаться домой. Теперь, когда у нас на подходе маленький Магнус, она стала больше спать.
— Спасибо, Орвар.
— За совет? Всегда пожалуйста, брат.
— За то что уходишь наконец.
Орвар довольно ухмыльнулся, опрокинул в рот остатки пива и наглой походкой счастливого мужа и отца направился к своей ненаглядной Хильд. А Греттир вернулся к своему важному занятию — сверлить взглядом маленькие дырочки в голове Боле. Тот, словно почувствовав, скосил глаза в сторону и наконец-то встретил взгляд Греттира. Греттир выразительно пошевелил бровями. Боле закашлялся.
— Что такое, обжегся? — Испугалась Вендела. — Подавился?
— Обожрался, — раздался над ее головой знакомый голос со знакомыми рычащими нотками. — И оборзел, я так думаю.
Боле закашлялся еще сильнее. И неудивительно, подумала Вендела. Греттир смотрел так, словно от съедения друга его останавливал только один нерешенный вопрос: с чего начать, с головы или ног? Правда, весь вечер от его голодного взгляда по ней то вверх, то вниз бегали мурашки, и поднимались волосы на затылке, но тогда была возможность спрятаться за чужими спинами. А теперь он стоял всего в нескольких шагах от нее, лукавая улыбка поднимала уголки его рта, и ноздри чуть подрагивали, словно в предвкушении удачной охоты. Мишень, которую Вендела весь вечер чувствовала между лопаток, переместилась на ее губы.
Она непроизвольно облизнулась.
Греттир коротко вздохнул и напрягся.
— Спасибо, Вендела, я сам доем. — Недавно полумертвый Боле вдруг ожил, забрал у нее из рук миску и со скоростью пулемета застучал ложкой по дну.
— Ну, хорошо, — растерянно сказала она, — я тогда пойду на кухню.
— Ну, иди, — рычащих ноток в голосе Греттира прибавилось.
Хоть на ноге у нее висела гиря килограмм в двадцать, ей удалось сделать шаг… чтобы тут же упереться в грудь Греттира. Она шагнула влево, но он снова оказался перед ней. Вправо — с тем же успехом.
— Я должна помыть посуду.
— Хорошо, я тебе помогу.
Его большие руки развернули ее и подтолкнули в сторону кухни.
— Ч-что ты делаешь?
— Помогу тебе с посудой.
— Ну… спасибо.
— К тому же, на кухне очень удобный стол.
Для чего это он удобный? Мозг работал как-то вяло, однако дал команду ногам упереться в пол. Не вышло.
— Конечно, не такой удобный, как наша кровать, — Греттир говорил спокойно и рассудительно, словно уговаривал упрямого ребенка, — но тоже сойдет. Ты целый день на ногах. Думаю, ты устала. А я устал тебя ждать.