Золотая пучина
Шрифт:
…Очень болели распухшая челюсть и сломанный зуб. В ухо будто тараканы залезли, — копошились там, ползали и кусали. Егор сидел на топчане, поддерживая, ладонью распухшую щеку, качался, как ванька-встанька, и тихо постанывал.
Он в землянке один. Даже Капка с Петюшкой убежали на митинг.
— Будь она трижды проклята эта слобода, — ругался Егор. — Ишшо раз так по морде ослобонят, и хлеб кусать станет нечем. Во, во, — совал палец в рот, щупал шатавшийся зуб и, съежившись
Распахнулась дверь, и Капка с Оленькой с порога закричали:
— Папаня, тебя куда-то выбрали.
— Отчепись, не то валенком запущу…
Девчонки исчезли. Но скоро Капка снова прибежала:
— Маманя послала сказать: господин Ваницкий приехал. Все в контору побегли. Станут рядить про новую жизнь.
И опять убежала.
Егор закряхтел, засуетился. Боль вроде сразу, же приутихла. Натянул на плечи рваный полушубок — получше Аграфена надела, — на голову шапчонку с полуоторванным ухом — получше была, да та на Капке, всегда норовит в отцовском пощеголять. Обвязав больную щеку платком поверх шапки, — концы торчали как заячьи уши, — вышел на улицу.
В конторе собрались приискатели. Сидели на подоконниках, на корточках на полу, — толпились в коридоре. Ваницкого не было. Он с Ванюшкой и Ксюшей ходил возле шахты, шурфа, промывальных приборов, критически всё осматривал… Осмотрел и «копай-город», как в шутку называли приискатели свои землянки. — Взвешивал, прикидывал, что-то записывал, расспрашивал, сколько намывают золота за смену, за месяц. Потер руки, словно вымыл их, и сказал:
— Надо знать, как соседи живут, Ну вот что, друзья, положитесь целиком на меня, сядьте в уголок и молчите, а то испортите всю обедню.
Войдя в контору, Аркадий Илларионович сразу почувствовал — у приискателей настроение приподнятое, — Сбросил шубу у самой двери и пошел, приветливо улыбаясь.
— Ба! Да тут у меня половина друзей. Здравствуй… Егор! Здравствуй, — крепко обнял, пожал Егору руку. — Как жена? Ребятишки? А я соскучился по тебе. Помнишь, как бывало мы с тобой зальёмся в тайгу на недельку, на рябков или на коз, Соскучился и по байкам твоим. А, дядя Жура! “Здорово! Давай твою лапу. Ещё не женился? Ну смотри, будешь свадьбу играть, я первый гость.
Протискиваясь к столу, Ваницкий балагурил, а сам исподлобья наблюдал за приискателями, особенно за теми, что сидели возле стола, естественно полагая, что это зачинщики.
Поднялся Вавила:
— Тише, товарищи. Раз представитель новой власти пришёл, собрание считаю открытым.
Аркадий Илларионович протестующе замахал руками:
— Никаких собраний и протоколов. У меня здесь много друзей, и будет просто дружеский разговор. — Помолчал. Вздохнул. — Друзья мои, а вы меня огорчили. У вас были какие-то думки о самоуправлении. Рядом в селе находится представитель
Ваницкий пристально посмотрел в глаза то одному, приискателю, то другому, будто выговаривал каждому в лично. Видел опускаются головы — и торжествовал.
И Вавила почувствовал перелом в настроении товарищей. «Еще немного и начнут прощенья просить…» Решительно встав, он перебил Ваницкого:
— Никакого самоуправства, гражданин представитель. Мы обсудили устав артели, написали протокол собрания и выбрали делегацию к вам. Большинство посчитало, что устав надо у вас утвердить. Но раз вы приехали сами, вот и просим прочесть его. Утвердить. Все по закону, товарищи?
— Все, а как же иначе.
Ваницкий почувствовал: были споры. Решил найти союзников.
— Гражданин Вавила, мне говорили, что давно вы были противником артели. Надеюсь, ваши убеждения не изменились?
— Нет. Но изменилась обстановка, гражданин Ваницкий. При царе говорить про артель — значило дразнить полицию и подставлять товарищей под удар. А теперь у пас свобода. И свободные люди могут свободно выражать своё мнение. Так, гражданин Ваницкий?
Ваницкий уклонился от ответа.
Вавила одернул гимнастерку и протянул ему тетрадь.
— Вот устав. Мы просим его прочесть и утвердить. Так сказать, узаконить нашу артель.
— Очень хорошо. Я доложу об этом, в комитете. До решения комитета, я полагаю, всё остается. по-прежнему. Так? — И быстро повернулся к Егору. — Конец всему делу венец. Не напоишь ли по старой дружбе чайком?
— Господи! Да милости просим…
Вокруг одобрительно зашумели:
— Видал, новая власть-то не брезгует нашим братом.
Вавила возвысил голос:
— Гражданин Ваницкий! Мы настойчиво просим сейчас же прочесть устав. Дело не терпит.
— Устав велик, и я просто боюсь задерживать вас.
— Ничего, мы подождем. Как, товарищи, подождем?
— Подождем, подождем!
Егор протиснулся к двери и остановился в недоумении: «Как же это получается? Ваницкий, значит, говорит — всё правильно! Вавила зачнёт напоперек воротить — тоже вроде бы верно. И чайком попоить господина Ваницкого хорошо бы, а штоб устав сейчас утвердить — ещё того лучше…»
— Так мы подождём, гражданин Ваницкий, — напирал Вавила. — Вы же назвали себя слугой народа. Уж потрудитесь, пожалуйста, для него.
Ваницкий покачал головой:
— Я утвердить не могу. Я просто не имею на то полномочий, — и усмехнулся: «Обороняться начинаю».
— А тогда чего вы обижались, что мы не пришли за вами в село?
— Но я могу дать совет.
— Мы и просим совета. На нашем митинге избраны ходоки в город, а вы прочтите устав и дайте совет. Напишите, с чем согласны, с чем нет. Вот это будет большая помощь. Правильно я говорю, товарищи?