Золотая рыбка для мажора
Шрифт:
Весь полет я вместо того, чтобы наслаждаться прелестями полета в бизнес-классе, гоняю туда-сюда наш разговор. Он заявил, что приехал просить у меня прощения, и обозвал красивой. Смотрел ещё таким влюблённым взглядом при этом, по имени называл и коллекцию свою сжёг — я с трудом держалась, чтобы уши не развесить, но хорошо, что сдержалась. А то он как услышал про свою развратную мачеху, так сразу принял стойку и начал мне денег предлагать за грязные подробности. Извращенец!
Меня это так сильно задело, что пришлось сбегать. Хотя, если рассуждать здраво, задевать не должно
А почему он тогда называл меня по имени, сжёг коллекцию и примчался в аэропорт?
Терзать себя мыслями невыносимо!
В общем, я так запуталась, что никакой радости от приземления в южном городе не испытываю. Добираюсь до отеля и падаю спать, не тратя время на восхищения номером.
…Завтрак просыпаю, но это ерунда. Телефон включаю ближе к полудню! Естественно, там миллион пропущенных вызовов, голосовых и текстовых сообщений от мамы.
И одно от Вязьмина.
Это, конечно, перебор. Мама паникует, ругается и тут же просит прощения. Я совсем не хотела её пугать и доводить до сердечного приступа. От чувства вины настроение не улучшается. И голосовое от Вязьмина я включаю, уже ко всему готовая. Вернее, почти ко всему.
— Спасибо тебе, дочка! Метод твой был жестокий, но действенный. Лана очень переживала и нуждалась в поддержке. В общем, как только вернёшься с отдыха, мы с ней поженимся, — доносится из динамика счастливый голос Богдана Алексеевича, и я падаю в кресло, понимая, что он не шутит. — Как включишь телефон, сразу маме позвони! Я ей обещал!
Нечего ж себе они шустрые! У меня нет ни единого слова, которое бы я сейчас хотела маме сказать. Поздравить? Нет, я, конечно, рада за них и желаю только счастья! Но у меня не укладывается в голове: а зачем она столько лет носила в себе обиду, раз так просто было Вязьмина простить? Я этого не понимаю.
Вот если бы Гесс вчера повёл разговор иначе, принёс бы мне букет цветов или смешную мягкую игрушку, упал бы на колени, в конце концов, я бы его тут же и простила, а не вынашивала в себе негатив. А так как он этого не сделал, я просто выкину его из головы. Вот сегодня ещё немного подумаю, а завтра точно выкину.
Встаю и иду из номера. У меня в планах: завтрак в кафе, магазины и пляж. Маме позвоню с пляжа. Надеюсь, там будет плохая слышимость, и разговор не задастся.Открываю дверь, а напротив у стеночки с красиво оформленным букетом полевых цветов и большой зелёной мягкой жабой стоит улыбающийся Гесс…
Правда, не на коленях, а просто прислонившись спиной, но это всё равно выглядит мистикой. Я тру глаза. Так ведь не бывает, да? Чудес и магии в нашем мире нет, правда?
— А… как? — вырывается вопрос.
У меня сердце колотится, и по рукам бегут мурашки от нереальности совпадения моих мыслей с действиями Гесса. Хочется найти всему логическое объяснение, но его нет. Как Гесс мог узнать, о чем я думала минуту назад, и переместиться ко мне под дверь из столицы?
— Нравится? Угадал? — спрашивает Григорий с обезоруживающей улыбкой.
Я
Я стою, не в силах пошевелиться, и тогда Гесс сам делает ко мне несколько шагов, вкладывает в руки букет и жабу.
— Если что, этот зелёный мерзавец — я, — пряча улыбку, сообщает серьёзным тоном. — Позеленел от тоски. Прости меня, Рит, прости…
И я просто не могу ему отказать. Мне кажется, что если я сейчас так демонстративно наплюю на собственные мысленные заявления, сделанные совсем недавно, жизнь меня накажет. Тем более, покопавшись в себе, понимаю, что шок вытеснил обиду, и я больше на Гесса не злюсь.
Беру игрушку с цветами крепче и захожу обратно в номер. А дверь не закрываю. Мне кажется, этим я всё сказала, и Гесс меня поймёт.
Окидываю внимательным взглядом гостиную — наконец-то пришло её время, а то мне всё не до неё было — и нахожу сиротливо стоящую на барной стойке пустую вазу. У меня в номере есть не только барная стойка, но и мини-кухня с холодильником и обеденный стол. На нем, кстати, стоит ваза с букетом пионов от отеля.
Сажаю мистера Гри — жабу буду звать так — на стойку и туда же кладу букет. Беру вазу, чтобы набрать воды, но мои трясущиеся руки накрывают большие мужские ладони. Гесс, оказывается, подобрался совсем близко.
— Рит, ну скажи, что простила, — говорит тихо, низким голосом, почти на ухо.
И прижимается сзади. Я чувствую его тепло, твёрдость и запах. Знает наверняка, что мало кто перед таким натиском устоит. Мне вот очень сложно. Пульс подскакивает до рекордных показателей и бьёт в висок.
— Зачем тебе это? — тоже говорю тихо, потому что голосом до конца не владею.
— Потому что ты мне нравишься, и я не хочу тебя терять.
Глаза слезятся. Я не плакса, но ничего не могу с этим поделать. Ещё немного, и я судорожно всхлипывать начну. Прикусываю щёку.
— Ты это понял, когда узнал, что мой отец Вязьмин?
— А это правда, что ли? — искренне удивляется Гесс.
— Он так считает, но тест мы не делали, — зачем-то перед ним отчитываюсь.
Наверное, чтобы отвлечься.
— С ума сойти! Расскажешь, как так вышло?
— Расскажу. А ты расскажешь мне свои секреты? — ставлю так и ненаполненную водой вазу на стол и, развернувшись в его руках, смотрю прямо в глаза.
Мне нравятся его серые глаза. Они чистые и честные. Я в этот момент понимаю, что от ответа Гесса, от его честности и выражения лица, зависит наше будущее. Пусть короткое. Даже на следующие десять минут.
— Они не очень приятные, и я бы хотел их похоронить, но тебе расскажу. Почему-то у меня такое чувство, Рит, что мы должны с тобой сесть и рассказать друг другу все секреты. Я точно знаю, что это крайне неудачная затея, и никогда в жизни так не делал. Но что касается тебя… Да, я тебе всё расскажу.
И я ему верю. Потому что выглядит Гриша взволнованным — я его таким не видела. Он во всех ситуациях то насмешлив, то игрив, то жесток… А сейчас серьёзен и немного смущен. Мне это нравится и очень подкупает.