Золото и мишура
Шрифт:
— Puta [36]! — рявкнул он, после чего Стар залилась слезами.
Хуанито вихрем промчался по коридору, спустился, грохоча каблуками, по лестнице и вылетел из особняка.
* * *
— Бедняжка моя, — говорила Эмма вечером того же дня, обнимая Стар. Они были в библиотеке.
— Он назвал меня шлюхой и ударил! — рыдала Стар.
— Да, и разбил вдобавок вазу эпохи Мин. У
Выпустив из объятий Стар, Эмма села на софу.
— Что ты хочешь сказать?
— Я солгала его матери насчет тебя, так что нельзя сказать, что он целиком неправ. Но только я ненавижу мужчин, которые бьют женщин, да и его заикание кого хочешь сведет с ума.
Стар бросилась к софе и села рядом с матерью.
— Но мамочка, я же люблю его! — воскликнула она.
Эмма была сбита с толку.
— Дорогая, ты все-таки должна решить для себя…
— Я действительно люблю его. Что тут поделать, если раньше я Крейна тоже любила, но Крейн мертв, а я хочу быть с Хуанито.
— Даже после того, как он назвал тебя шлюхой и ударил?!
— Может быть, я это заслужила. Я была причиной всего этого ужаса. Я была страстно влюблена в Крейна, поэтому у Хуанито были причины злиться. Мамочка, сделай как-нибудь так, чтобы он вернулся ко мне. Хуанито — мой последний шанс. Если он бросит меня, ни один мужчина на свете не захочет быть со мной… — И она снова принялась рыдать.
Эмма обняла и прижала к себе дочь.
— Если ты и вправду хочешь его, у меня есть способ, как можно заставить его вернуться. Но должна предупредить тебя, что потом он, вероятно, будет презирать тебя, и потому я не очень-то уверена, что ваш брак будет удачным.
— Это не важно. Я не хочу до конца своих дней жить в одиночестве!
— Ну, знаешь, лучше быть одной, чем жить с человеком, который тебя ненавидит.
— А ты счастлива одна?
Эмма закусила губу.
— Нет, не счастлива, — призналась она. — Быть одному — сущий ад. — Она посмотрела на заплаканные глаза дочери, увидела в них сильнейшее желание возвратить мужа и вздохнула. Она понимала, что все шансы сделать Стар счастливой были теперь потеряны. — Что ж, я верну его тебе.
— А как ты собираешься это сделать?
— Скажи спасибо, что у меня есть ловкий юрист.
Раздался стук в дверь, и появился Кан До.
— Тайтай, пришел лорд Мандевилль.
Стар заметила, как мать машинально поправила прическу.
— О?.. — воскликнула Эмма. — И что же привело его сюда?
— Говорит, что приходить сюда выразить свое почтение и узнавать, все ли хорошо после вчерашнего.
— Надо же, какая забота! Пожалуйста, проси. Да, и вот еще,
— Слушаю, тайтай?
— Будешь накрывать на стол, поставь еще один прибор. Если лорд Мандевилль свободен, я попрошу его отобедать с нами. Тем более что вчерашний обед получился, прямо скажем, нервным.
— Can do, тайтай.
Когда слуга удалился, Стар спросила:
— Мама, а кто такой этот лорд Мандевилль?
— Один очень приятный молодой англичанин, который вчера приходил к нам вместе с сэром Персивалем Гором. Его отец маркиз Торнфилд — владелец Торнфилдского аббатства.
Она поднялась с софы, подошла к зеркалу, висевшему над каминной полкой, и внимательно на себя посмотрела.
«Бог ты мой, — подумала, глядя на нее, Стар. — Мамочка заинтересовалась этим человеком».
— Лорд Мандевилль, — объявил в дверях Кан До.
Стар обернулась и увидела высокого, безукоризненно одетого блондина.
«Что ж, вполне понятно, почему мама заинтересовалась…»
— Э-гей, Хуанито! — кричал вакеро, галопом скакавший по полю, залитому нещадными солнечными лучами. — Твоя мать хочет видеть тебя! Хуанито!
В куртке «левис» и кожаных «чепсах» [37]Хуанито гонялся за пони, который умудрился сбежать из корраля. Раскрутив лассо, он бросил петлю, которая описала плавную дугу и опустилась как раз на шею беглеца.
— Хуанито!
Вакеро направил лошадь напрямую, в то время как Хуанито привязывал свободный конец лассо к седельной луке.
— Что там такое, Диего?
— Твоя матушка послала меня разыскать тебя. На ранчо приехал какой-то человек. Он работает на сеньору Коллингвуд.
На загорелом лице Хуанито появилось хмурое выражение.
— Я вышвырну его с ранчо к чертовой матери! — энергично сказал он по-испански. — Не желаю больше иметь ничего общего с этой проклятой семейкой!
— Ага, вот так и скажи своей матушке. Я бы, впрочем, не рискнул. И она сказала, чтобы ты поторопился. — Развернув лошадь, вакеро поскакал прочь.
— Дерьмо! — выругался Хуанито сквозь зубы, пришпорил лошадь и поскакал следом.
Через двадцать минут он вошел в гостиную своего дома и нашел мать в одиночестве. Она стояла у окна, и на глазах у нее были слезы.
— Что случилось, мамочка? — спросил он по-испански. — Где этот человек?
Донья Фелисидад вытерла глаза и повернулась к сыну.
— Он уехал. О, Хуанито, у нас ужасные, ужасные неприятности!
Хуанито поспешил к матери и взял ее за руку.
— Какие неприятности? И кто этот человек?
— Некто Палмер, он адвокат твоей тещи.
— Да, я встречал его на прошлой неделе в Сан-Франциско, когда подписывал брачный контракт.
— А ты читал этот контракт?