Золото и мишура
Шрифт:
Возле лестницы он увидел Алисию. Заметив у него в руке бутылку джина, она нахмурилась.
— Мне казалось, что ты намерен немного подождать, — нервно сказала она. — Завтра к обеду у нее все уже пройдет.
— Не пройдет. На пару дней я отправляюсь в Сан-Франциско. Я намерен ей заявить, что этого ей должно хватить до моего возвращения.
— Джимми, она не справится! Она вновь сойдет с ума!
Он принялся подниматься по лестнице.
— Может быть, наша дражайшая маменька уже и так спятила, — сказал он. — А мы просто слишком боимся признаться в этом.
Третьего
ГОРОДСКИЕ СПЛЕТНИ
ОБЩЕСТВЕННЫЕ НОВОСТИ ОТ СИДНИ ТОЛЛИВЕРА
Завтра одна из наиболее выдающихся дам Сан-Франциско миссис Себастьян Бретт порадует группу любителей живописи во время обеда, который будет устроен в первоклассном «Берлингамском загородном клубе». Миссис Бретт, которая уделяет много своего времени искусству нашего замечательного города, и сама — очень неплохой скульптор. Она содержит свою студию в своем имении неподалеку от Берлингама; именно там она занимается своим нынешним проектом — создает героический монумент Женщине-Первопроходцу. Заказчик — Историческое общество Небраски.
Было четыре часа пополудни, когда Альма Бретт открыла дверь своей студии и вошла туда. За окнами был отвратительный дождливый денек, и миссис Бретт была чрезвычайно рада, что разделалась наконец с обедом, который давала в «Загородном клубе». Двухэтажная студия, которую она сама выстроила два года назад, была тем самым местом, где миссис Бретт всегда могла найти уединение, тишину и покой. Не случайно студия помещалась в одном из дальних концов восьмидесятиакрового поместья, на холме, с которого открывался вид на Сан-Францисский залив; это место было значительно удалено от особняка, в котором миссис Бретт проживала с мужем Себастьяном, двумя детьми и двенадцатью слугами. В двадцать шесть лет Альма представляла собой эффектную блондинку, одну из наиболее известных красавиц города Сан-Франциско.
Сложив зонт, она поставила его в специальную фарфоровую стойку, сняла шляпу и прошла по коридору через холл в студию, потолок которой возвышался на два этажа. Свет в студию попадал через северные окна, которые занимали целую стену, плавно перетекали на крышу, а самые верхние из них приближались чуть ли не к самому коньку. Центральное место в студии занимала двенадцатифутовая мраморная статуя женщины в мешковатой шляпке. Голова у женщины была высоко поднята, в руках она держала ребенка и шла, широко ступая, на Запад, через Великие Равнины, в Калифорнию. Мраморный ветер шевелил ее мраморную юбку, прижимая материю к мраморным бедрам. Это и был монумент Женщине-Первопроходцу, который ваяла Альма. Она была профессиональным скульптором, причем талантливым.
Другое дело, что творческое вдохновение не особенно часто ее посещало.
Альма повесила шляпу на стойку, развесила плащ, чтобы он подсох. Студия была комфортабельная, все тут было приспособлено для работы. Кроме мебели из дерева здесь имелась большая железная плита. Повсюду стояли пальмы и цветы.
Включив несколько ламп, Альма неторопливо обошла Женщину-Первопроходца, внимательно рассматривая почти совсем законченную фигуру. Она несколько раз огладила рукой мраморную поверхность, проверяя отделку.
— Ой!
— Альма.
Она почувствовала, как чьи-то руки обняли ее за талию, грубая щека мужчины прижалась к ее нежной коже, и Альма сразу ощутила тот самый запах лосьона после бритья, который она обожала.
— Джимми! Ты до смерти испугал меня, черт тебя побери! — Она обернулась, оказавшись лицом к лицу с Джимми Лопесом. Затем улыбнулась ему. — Но какой же это приятный сюрприз, — прошептала она.
Джимми стал целовать ее,и с каждым поцелуем ногти Альмы все сильнее вонзались ему в спину.
Он был абсолютно голый.
— Ну и как поживает самый хорошенький в мире ребеночек, а? — спросил Кертис Коллингвуд, беря на руки своего двухлетнего сына Джоэла и шутливо шлепая его, когда мальчик ухватил прядь черных густых отцовских волос.
— Паппи, — пролепетал круглолицый светловолосый человечек.
— Опять, неслось, обделал свою няню, да, Мэри? — обратился он к кормилице, стоявшей тут же.
— Нет, газики у него уже отошли, слава Богу.
— Кажется, он мокрый.
— Святые Иосиф и Мария, ведь какой-то час назад переменила ему. Ну-ка, иди ко мне, мой маленький, мой сладенький, иди ко мне…
— Спасибо, Мэри. Спокойной тебе ночи, разбойник!
Обожающий отец поцеловал сына, затем передал его Мэри и вышел из детской. Кертис был сейчас в черном галстуке и вечернем костюме; ему не терпелось отправиться на вечеринку. Он очень хорошо понимал, что убийство Карла Кляйна могло привести к наихудшему скандалу, который когда-либо доводилось переживать семейству Коллингвудов со времени похищения Стар Коллингвуд на Ноб-Хилл почти тридцать лет назад.
Кертис вместе с проживающим в Сан-Франциско братом Честером были наследниками огромной империи Коллингвудов, и оба они решительно не хотели никакого скандала.
— Это тот мой чертов кузен, Джимми Лопес, — сказал он жене через несколько минут, когда разливал в библиотеке джин и шампанское. — Этот омерзительный Джимми. Еще в то время, как мы были детьми, я уже ненавидел его.
— Успокойся, дорогой, — сказала Бетти Коллингвуд, привлекательная блондинка, одетая в черное платье. — Что Джимми теперь натворил? И не пей, ради Бога, такими дозами.
— Кузен Джимми приучил Кэрри Нэшн к выпивке, как в свое время его папаша сделал алкоголичку из тети Стар.
— Потому что у тети Стар был ужасный роман с одним жутким китайцем?
— Именно. Джимми ненавидит всех нас, всех Коллингвудов. Его папаша-заика вбил ему в голову еще в раннем детстве, что нас нужно ненавидеть. Где-нибудь в его отравленном мозгу таится мыслишка как-нибудь поквитаться с нами, потому что мы, мол, белокурые гринго, которые пришли и уничтожили его достопочтенное испанское наследство. И все это отлично уживается у него с тем, что он англизировал свое имя и учился в Гарварде. Тем не менее, как тебе известно, одним нашим репортером стало меньше. Я, например, не сомневаюсь, что причиной его смерти стало то, что он обнаружил связь между кузеном Джимми и одним из самых грязных муниципальных скандалов в истории Калифорнии, каковым является проект «Оуэнс Вэлли».