Золото Монтесумы

Мюррей Икста Майя

В одной руке я держала принадлежавший Марко экземпляр «Путеводителя по Риму», а в другой дневник Софии. Машину то и дело заносило на виражах, и я, корректируя направление движения, серьезно рисковала врезаться головой в приборную панель.

— Эрик! Я понимаю, что все это ужасно, и очень жалею о том, что втянула тебя в эту историю!

— Кажется, ты забыла, что я готов был забраться в чужой чемодан, чтобы только улететь ближайшим рейсом в Рим. Я же по собственной воле полетел в Италию! Ведь там была ты! А где ты, там и я! И это не обсуждается! И позволь мне закончить, потому что я не об этом говорил.

— Сегодня утром в Сиене, в пансионе, когда ты не мог уснуть, я видела, что ты очень переживаешь случившееся.

— Признаюсь, что после той истории с Блазежом я испытываю что-то очень странное.

— Объясни подробнее.

— Не знаю, что и сказать. Меня терзают ужасные сомнения. Я перестал быть порядочным человеком, превращаюсь в жестокого и злобного негодяя… И выходит, я ничем не лучше этой семейки Морено и меня необходимо изолировать от общества…

— Это не так!

— Именно так! Я это знаю. Скажешь, я действовал в интересах самозащиты, да? Может быть. Но давай прекратим разговоры на эту тему, а будем просто мчаться… куда там

мы с тобой едем. И потом, я рад сказать тебе, что нахожусь здесь с тобой.

— Правда?

— Правда. Мне захотелось сделать это, пока нас не сцапали полицейские. И если отвлечься от тех ужасов, что подстерегают нас здесь, то на самом деле все это потрясающе интересно! Забраться в тот таинственный склеп, найти там древние медальоны, оказаться в подземной средневековой лаборатории алхимиков и чудом спастись от убийственного воздействия изобретенного ими воспламеняющегося вещества — это же мечта археолога! Так что я действительно рад — почти так же, как и ты.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да то, что с тех пор, как ты оказалась в Италии, ты вся буквально горишь от возбуждения. Это же видно! Вот такая жизнь тебе по душе!

Я рассеянно смотрела на проносящиеся мимо оживленные улицы. Неужели он прав? Неужели я действительно запала на все эти приключения в духе моих любимых книг, начиная с моего похищения?!

— Ты прав! — поразмыслив, честно призналась я. — Если бы не смерть этих бедных сторожей…

Мы повернули друг к другу покрытые потом лица с возбужденно горящими глазами, и Эрик расхохотался:

— Так ты поняла, о чем я? Это же потрясающее приключение!

— Боже ты мой! — Я стонала от смеха. — И правда — я никогда еще не была такой счастливой! Мы беглецы, бандиты, сбежавшие преступники, мчимся черт знает куда, а мой отец! Да он просто обалдеет, когда узнает о Томасе…

— Хватит, перестань! Я больше не могу!

Я зажмурилась и принялась тереть лоб, пытаясь понять, почему я так легко повелась на то, чтобы найти разгадку головоломки Антонио. Ведь можно было запросто отказаться, остаться дома, выйти замуж за Эрика и навсегда забыть о сокровищах ацтеков и о судьбе родного отца. «Фиат» продолжал лететь по улицам Рима, а в голове у меня то возникало, то исчезало уже привычное, но от этого не менее тревожное ощущение того, что скорее всего я не совсем адекватно ведущая себя особа. Мне уже стукнуло тридцать три, и лучшие годы своего детства и юности я провела в тихом уединении за книгами, и вот вдруг срываюсь и, не задумываясь, бросаюсь в огонь, чтобы спасти письмо, написанное одним из Медичи, находящимся в состоянии глубокой депрессии. Позади нас уже остались три трупа, нас ищет полиция. И вместо того чтобы перебраться с Эриком во Францию, где его не будут преследовать, а оттуда вернуться домой и вести там обычную размеренную жизнь, до предела напрягаюсь в попытке найти место, где находится следующая подсказка Антонио. Очередной медальон, третий ключ. «Невидимый город». Судя по последним исследованиям, это могли быть развалины легендарного древнеримского поселения, где Лупо и его колдунья-жена София совершали свои оккультные магические обряды, — Остия-Антика.

— Лола! Лола, ты слышишь? — донесся до меня голос Эрика.

— Что?

— Ты снова думаешь о головоломке?

— Э-э… Нет! Мне кажется, нам нужно поговорить о твоих переживаниях.

— Я уже сказал, что не хочу этого. Это ни к чему хорошему не приведет. Серьезно, скажи мне, о чем ты думаешь и что мы будем делать дальше.

— Если ты этого действительно хочешь.

— Да, что бы там ни было.

Мы еще с минуту препирались на эту тему, а потом я вдруг сдалась:

— Ну хорошо… Сверни сейчас налево. — Машина свернула на шоссе, ведущее в сторону от Рима. — Прежде всего, если ты увидишь, что кто-то продает эти лиловые цветы, ты должен сразу сказать об этом мне. Или если увидишь их в траве у дороги.

— А куда мы направляемся?

Я показала ему на разложенные у меня на коленях книги:

— Понимаешь, я читала дневник Софии. И по-моему, догадалась, о каком невидимом городе идет речь. Я сейчас познакомлю тебя с отрывком. Я читала его в баре до того…

— Как сообщили, что нас разыскивают по всей Италии.

— Вот именно.

Я перевернула несколько страниц и нашла то самое место, что так заинтриговало меня. В нем описывался некий эзотерический ритуал, местом проведения которого являлось глубокое подземелье неподалеку от Рима, в приморском городке Остия-Антика. И меня внезапно осенило, что там содержался бесценный набор разных кодов, тайных знаков и ключей к шифрам.

— Вот послушай:

«Рим, апрель 1540 года

Сегодня ночью я совершила Священный ритуал наречения Именем. Прошедшие его прислужницы Ведьмы обретают тайные магические имена во время чарующей церемонии с танцами, заклинаниями духов и вхождением в экстаз под воздействием Летающего Талисмана.

Я организовала этот ритуал в месте, где до сих пор очень сильны языческие верования. Это Остия-Антика, маленький городок мукомолов неподалеку от Рима, на побережье. За те несколько месяцев, что мы с Антонио провели здесь, мне удалось собрать общество посвященных, в числе коих есть баронессы, судьи, один инфант, богатые купцы и даже один кардинал, Пьетро Бородони. Он позволил нам исповедовать старую религию лишь после того, как мы пожертвовали шесть сундуков золота Антонио, зная, что церковь намерена употребить его на позолоту Колосса. Микеланджело скоро приступит к созданию этой статуи, предназначенной стать надгробным памятником в усыпальнице святого Петра.

Пятеро из нас, оказавшись в Остия-Антике, спустились в катакомбные термы Митраса, Бога Солнца, по поверьям персиян, создавшего мир и убившего священного Быка. Антонио пребывал в редком для него оживленном и веселом состоянии, облачившись по такому случаю в зеленый камзол с золотой вышивкой. Я велела ему скинуть это дорогое одеяние, перед тем как он приступил к разведению для нас небольшого костра. Когда же тот разгорелся, я бросила в него горсть заколдованных цветов, придающих ведьмам способность летать. А те уже кружились в танце и хохотали вокруг пылающего костра.

— Прежде чем мы начнем, нам нужно воздать должное нашему доброму кардиналу Пьетро, — объявила я, указывая на его преосвященство. —

Потому что только благодаря его любезности нам дозволено исповедовать в Риме свою старую веру.

— Дорогая моя, уж не являюсь ли я тем камнем, на котором вы возвели свою церковь? — осведомился кардинал.

— Ну, разве это не богохульство? — игриво улыбаясь, обратилась к нему синьора Канова, супруга богатого купца.

— Это всего лишь каламбур, обыгрывающий имя кардинала — Пьетро [8] , — заметил Антонио. — А я обожаю каламбуры.

— Нет, дурачок, я говорю о Библии, — возразила синьора Канова. — Мне рассказывали об этом еще в детстве. Насчет этого святого Петра! Как будто Христос говорил, что Петр подобен камню или что камень подобен Петру, словом, между ними много общего, я сейчас точно не помню…

— Это глава 16 из Евангелия от Матфея, — забормотал кардинал. — «…и Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее».

— Да замолчите же! — воскликнул барон Модильяни, сгорающий от нетерпения в ожидании актов прелюбодеяния, творимых сообразно ритуалу. Уж очень он спешил слиться устами с синьорой Кановой. — Пожалуйста, синьора Медичи, начинайте.

Я встала у костра и развернула пергаментный свиток. Поверхность его казалась чистой, но после моего колдовства на нем должны были проступить грозные оккультные письмена.

— Приди, приди, мгновение торжества моих ведьм! — вскричала я. — Ваши истинные имена написаны огнем! Примите же свои новые имена и вознеситесь в воздух!

На пергаменте играли оранжевые блики от огня, мои покровители стояли перед костром, зачарованные.

Затем на листе стали возникать один за другим загадочные знаки.

— Черноокая Геката! — пронзительно вскричала я, читая имя ведьмы для синьоры Кановы, впавшей в сильный экстаз.

— Актеон гончих псов! — выкрикнула я в желании предостеречь нашего дерзкого кардинала его от бедствий, грозящих на него обрушиться, если он не обуздает свою алчность.

— Неутомимый Пан! — воскликнула я, найдя единственно точное прозвище неразборчивому в знакомствах барону.

— Превосходно! — ответил тот.

Дурманящее зелье подействовало: через несколько минут мы оторвались от земли. Мы танцевали в воздухе как эльфы, а в красной и голубой воде терм отражался пляшущий огонь.

— Чертовски весело, дорогая! — восторженно восклицал Антонио.

Я никогда не видела его таким радостным и довольным.

Но затем сила моей магии обернулась против меня.

Я должна была это предвидеть, так как Летающий талисман наравне со способностью летать одаривал людей умением проникать в суть вещей. И пока ведьмы восхищались моим развеселившимся супругом, их чувства обострились и они проникли в самую главную тайну Антонио, узнали его имя, хотя я никогда бы не осмелилась начертать его на пергаменте.

— Вы — чудовище! — закричали они. — Вы…

Они принялись осыпать его проклятиями, разящими моего супруга подобно отравленным дротикам.

Его натура, впавшая в тяжелейшую меланхолию, начала изменяться.

Лицо потемнело, челюсти с обнажившимися клыками вытянулись, он выл и рычал подобно адскому созданию. Мы низринулись на землю.

Прервавшие свои танцы ведьмы не смели смотреть мне в глаза.

— Это нас не пугает, — в замешательстве бормотали они, Антонио же трясся всем телом, стоя перед ними. — Мы же уже слышали, что он не такой, как все. Мы, конечно, останемся друзьями! И не будем думать о нем хуже, чем прежде. Это лишь недоразумение, и оно ничего не меняет, дорогая София.

Я скрыла от них свой ужас, продолжая смеяться.

Сегодня ночью я сразу стала собирать вещи, которые мы могли бы унести с собой, если бы нам пришлось перебираться в Испанию или, может быть, в Венецию: самые дорогие одежды, бесценные книги, гравюры, картины и идолы, а также сокровище. Остальное достанется неразборчивым грифам.

Теперь, когда мои ведьмы узнали тайну Антонио, мы оказались в полной их власти.

Да, обладая этим знанием, они даже могут лишить нас жизни…»

8

В переводе с греческого — «камень».

Глава 31

Мы вышли из «фиата» и направились к развалинам описанного Софией древнего селения юго-западнее Рима, в стороне от устья Тибра, с его покрытыми густыми зарослями берегами. Остия-Антика была основана в V веке до нашей эры мукомолами и ремесленниками. К настоящему времени эти строения из розового кирпича разрушились, заросли выжженной солнцем травой, бархатцами и маками.

— А ты знаешь, что в XVI веке это место было очень популярным? — Эрик листал путеводитель Рика Стивса по Италии. — Здесь все перекопали искатели сокровищ. Аристократы принимали в этих местах минеральные ванны и устраивали пикники.

— Все совпадает, ведь здесь были термы, София пишет в дневнике, что именно в них проводила обряды с огнем. И вот тебе загадка:

Невидим Третий град — сокрыт он в камне. Найдя в нем термы иль купель, ты яблоко любви сожги, Тогда узришь мой третий Ключ. Но берегись безудержного гнева моего!

— Так, значит, здесь были минеральные источники, хотя я не понимаю, что символизирует собой этот камень… Это может быть любое каменное строение.