Золото Монтесумы
Шрифт:
— Гм-м… Может, мне действительно перекусить? Я сейчас вернусь.
Как только Эрик исчез, Иоланда снова затянула свои волосы в хвост и посмотрела на меня раскосыми глазами.
— Вот таким он был все время, пока ты лежала без сознания. Ну и намучилась же я с ним! Мне приходилось все время успокаивать его и пичкать допингами, но ничего не действовало, пока я не догадалась отвлечь его разговорами о том, что вы искали: о ключе, о медальоне…
— А ты уже видела наши находки? С выгравированными буквами?
— Еще бы! И признаюсь, меня это страшно заинтересовало! Отчасти для того, чтобы отвлечь бедного Эрика,
— Какой еще намек?
— Не знаю, Лола! — вздохнула она. — У меня тоже есть о чем подумать! О твоем кашле и твоем бедном женишке, свалившем на кухню, о вашем нервном потрясении, да еще об этой истории с Марко Морено, о которой все только и говорят.
— Он и заманил меня в Италию…
Иоланда откинулась на спинку стула.
— Ах, черт! Значит, это правда! Эта змея Марко Морено пришел навестить мою младшую сестренку!
— Марко — змея?
— Ну да, это его прозвище. Этот парень весь в своего отца-полковника, и я сама не один раз имела несчастье столкнуться с ним. Да во время войны он был настоящим серийным убийцей! В нем нет ничего человеческого.
— А что он натворил?
— Ну ладно, поскольку ты уже пришла в себя, могу и рассказать. У меня теплится надежда на то, что после нервного срыва, случившегося с ним в Париже, он останется под наблюдением. И это неудивительно. Он всегда отличался невоздержанностью и вел себя как грубое животное. Друзей не заводил, целыми днями сидел за книгами — в свободное время от карательных экспедиций по очищению родины «от всякого сброда». Но, судя по его теперешним приятелям, он нисколько не изменился. Эрик рассказал мне, что один из его сообщников, какой-то чех или босниец, погиб, остался лишь итальянец. И будто бы этот итальянец только и думает о том, как бы ему добраться до Эрика и прикончить его.
— Да, так оно и есть.
— Жалко, а я надеялась, что он просто бредит под влиянием морфина.
— Нет.
— Не очень приятная новость. Так какого черта Марко торчит в Италии? Почему таскается за тобой?
— Из-за золота, и еще он мечтает о кровной мести…
— Это я уже слышала. Я хотела узнать, он что, действительно знает, где умер папа?
— Нет, не знает.
— Ты уверена?
Я промолчала, и не только потому, что опасалась ее реакции. Очевидно, драматические события в пещере Софии сильно отразились на моем душевном состоянии, потому что неожиданно для себя я бросилась к сестре в объятия.
— Иоланда, если бы ты знала, как я тебя люблю! И я так рада, что ты приехала и уже рядом со мной!
— Прекрати! Ты стала слишком сентиментальной, — проворчала она, но я заметила у нее в глазах слезы, когда она грубовато потрепала меня по голове. — Я солгала тебе. Ты выглядишь ужасно. Ты похожа на Джека Николсона, малышка.
— Ничего подобного, я прекрасно себя чувствую, как будто меня только что крестили.
— Что?!
— Ничего. Вообще-то мне нужно кое-что тебе сказать. Марко говорил неправду об отце, потому… потому что я видела Томаса.
Ее рука, гладившая меня по голове, замерла.
— Ты говоришь, что видела Томаса?
—
— То есть Томаса — нашего отца, Томаса де ла Росу?!
— Ну да.
— Того самого Томаса де ла Росу, вроде бы уехавшего по неизвестным причинам из Гватемалы и к настоящему времени уже умершего?
— Да, да, его! Только он не умер. В этом я уверена. Он жив. В Сиене я видела его, как тебя!
Говоря это, она продолжала легко поглаживать меня по голове.
— Сестренка моя, бедная малышка! После того как я услышала о его смерти, я тоже очень долго его видела.
— Но это было не так. И еще — есть один человек, скупщик краденого, Сото-Релада, с которым я разговаривала. Ты должна выслушать от него всю историю. Он говорит, что до Марко письмо Антонио принадлежало Томасу и что он разыскивал сокровище… — И я стала пересказывать ей все, что говорил мне Сото-Релада.
Иоланда нахмурилась:
— Я не стану слушать всю эту чушь. Потому что это самая настоящая чушь, и больше ничего! Я знаю, о чем ты говоришь. Как будто папа стал призраком, вернулся, и ты его увидела. На самом деле ничего этого не было. Мне самой случалось часами идти за незнакомыми мужчинами, так как я была уверена, что вижу папу и что он просто устроил мне очередное испытание — помнишь, как я много дней скиталась в джунглях и уже отчаялась увидеть его, а он вдруг оказался в той индейской деревушке? И мне все время казалось, что и теперь он вот-вот вернется. Но потом эти незнакомцы оборачивались, и я видела, что это не он. Я просто рехнулась на этой почве, понимаешь? Нет, больше в этой охоте я не участвую…
— Я тебя поняла. Только клянусь, я действительно его видела!
— Томас де ла Роса погребен в земле. И я должна узнать, где именно, чтобы проститься с ним, черт побери!
— Я видела его — у него волосы были стянуты в пучок, на теле татуировка…
— Замолчи, Лола!
— Что это за крик?
В дверях возник бледный и вялый Эрик, с кусками пиццы в обеих руках.
— Э-э… Ничего. — Я пристально и заботливо взглянула на него. — Какой ты бледный, Эрик! Ты хорошо себя чувствуешь?
— Честно говоря, не очень.
— Я же говорила! — воскликнула Иоланда, тоже сразу сменив тон. — Твоему парню нужен свежий воздух.
— А из-за чего вы поссорились?
— Мы? Мы вовсе не ссорились. Просто она говорила, что у тебя есть какая-то версия.
Иоланда кивнула:
— Да, Гомара, прежде всего давайте обсудим идею, возникшую у тебя в больнице, насчет третьей подсказки нашего Оборотня. Поделись-ка ею с нами. Потому что, в конце концов, вы же охотитесь за сокровищем, и я не стану противиться и тоже приму участие в выслеживании золотых дублонов ацтеков. Кроме того, если этот Морено что-то знает о том, что Томас умер в Италии…
— Он не может этого знать, — заметила я.
— Я уверена, что он с удовольствием поделится своими сведениями. Так что давай займемся им.
Пережевывая пиццу, Эрик озадаченно смотрел на мою сестру, потом словно о чем-то догадался.
— A-а, вы про письмо!
— Точнее, про его термическую обработку, — пояснила она.
— У меня действительно появилась любопытная идея, — признался он. — Но мне кажется, что пока ее реализацию лучше отложить. Понимаете, я чувствую себя… — он неопределенно помахал рукой, — как-то странно и неадекватно.