Золото севера
Шрифт:
Господи, а сколько пришлось воевать, чтобы вот так, как будто само по себе, все идет по порядку, как будто автоматически – никто никого не подгоняет, никто никому не приказывает, никто никого не учит, не наставляет. Сколько пришлось ругаться, шуметь, доказывать. Кому? Да самой бригаде! Как трудно убедить людей жить лучше, работать легче, зарабатывать больше!
Когда внедрялся график очередности работ, никак не могли понять рабочие – как это так, как это может быть, чтобы девяносто кубометров, приготовленные вовремя, по графику, это лучше, чем сто кубометров, заготовленные ими же. С перевыполнением.
– Ты что, пацан, с ума здесь свести всех хочешь? Я напилил пятьсот кубометров, а ты мне премию не выписываешь? Я же перевыполнил план! Перевыполнил нормы заготовки на 130 процентов! А ты мне закрываешь тариф? Да я найду
Красноперов снова, в который уже раз, в конце смены собирал бригаду и объяснял, что нельзя перевыполнять те объемы, что запланированы графиком. Заготовили, а дальше что? Пусть лежит этот, сверхплановый лес, на полигоне? Его же вывезти надо. А трактора вывозят тоже по графику. Не будет стыковки, будет сбой. Завал. Срыв. И тогда снова начнем работать по принципу «стой здесь – беги туда».
– Вы поймите, все подчинено подготовке полигона к нормальной работе драги. Это комплекс работ – очистка полигона, вывозка и распиловка леса, бульдозерные работы, заготовка дров для котла – ну и все остальное, не буду я все вам перечислять, все в графике, а он всегда перед вами. И премия, так разработано положение о премировании и согласовано с вами, премия выплачивается за выполнение графика. Забудьте вы о нормах, о каких-то «сверхпланах». Все это забыто, отменено. Зачем нам получать премию за лес, который мы заготовим, а он сгниет – не вывезенный, или даже затопленный. Вам нужны такие деньги? Деньги вам конечно нужны. Вот и получайте их. Но строго по графику. Другого не будет. Как бы кто не кричал, не шумел, не возмущался!
– Ерунду ты все порешь. Сам ты кричишь-шумишь. Приехал тут и ну свои порядки устанавливать! Надолго ли? Вот уедешь, и все будет по-старому.
– Не уеду я никуда. Куда я уеду из Советского Союза? А вот вас я научу, как надо работать. Может, и останется что-то после меня. И надо, чтобы не только у нас, надо чтобы и везде так. Делать то, что действительно надо делать. Только давайте вначале у себя сделаем, не будем кивать на других. У себя сделаем, глядишь, и других поучим! Конечно, уеду! Не всю же жизнь ходить мне в мастерах горных. – Смеялись. Но все равно, кто-нибудь снова за старое.
– Ну хорошо, напилил я твои запланированные графиком кубометры. И что же дальше? Сидеть мне до конца смены? Ждать, когда время выйдет?
– Нет, не сидеть. Надо обрубить сучья, сжечь их, не ждать, когда женщины подоспеют. Вы смотрите, насколько вы опережаете общие работы и помогайте. Это же все в графике! А потом, если вы уж сильно опережаете график, посмотрите, значит что-то не так. Или пни оставляете больше положенного, или распиловки делаете не по размерам, а может, просто «подруб» не убираете, оставляете бульдозеристам. Что-то не так. При приемке «деляны» все это обнаружится, и вы больше потеряете, чем заработали. График составлен так, что не можете вы его опережать на 130 процентов. Вы его не сможете опередить и на один процент! Дай вам бог уложиться в него по времени день в день!
Шуму было много. Но когда, в конце первого же месяца, вместо привычных двести пятьдесят, это и с районным коэффициентом, и с надбавкам, получили по четыреста пятьдесят, пятьсот и даже кое-кто семьсот рублей – притихли.
Да! График-то, оказывается, «денежный»! Только работать надо!
12
Вершинин сидел над полученной запиской, не зная, что же ему предпринять, как ему поступить? Ну ладно, было бы заявление, оформили бы как положено! А тут просто письмо, записка какая-то, ну ясно, информировали, но к делу-то не приложишь! И когда научаться люди грамоте? Ну, что ты пишешь, ты пиши конкретно – Георгий Красноперов, горный мастер, что на участке Балаганах, скрывает прогулы. Покрывает пьяниц. Они хотят – работают, а не хотят – нет, не выходят на работу. Сидят дома, пьют, развратничают, смеются над нами. Над советской властью смеются! Да что он, этот пацан, себе позволяет? Решил, что если мы далеко, раз у нас Север, значит, у нас можно вытворять что ему вздумается?
«Нет, к директору идти не стоит, зашумит, раскричится, тебя же еще и обвинит. Не смотришь, – скажет, – не следишь.! Этот парень, странное все же положение, этот парень у них – и у директора, да и у Зафесова тоже, уж Зафесов-то насквозь любого человека видит, он то что нашел в этом Краснопереве? Нет, в непонятных
– Марат Ефимович, к вам Председатель приискома, можно? – секретарша, Светонька, так ее все звали, так ее в первый раз, когда назначили ее в приемную, Зафесов назвал, так и пошло – Светонька, Светонька…
– Вершинин, что ли? Пусть заходит.
– Марат Ефимович, вы не подумайте чего. Ничего я не имею против этого Красноперова, но опять письмо с участка, вот, прочтите, опять жалуются, что-то опять вытворяет этот молодой «талант».
– Да, ты прав, Лева, талант. Было бы у нас десяток таких талантов, прииск был бы другим. А, Лева? А если в стране? А? Страна бы ведь другой была! Сам-то ты, Лева, сам-то ты все это понимаешь? Да, я откровенно тебе скажу, я согласен с тобой, не наш он человек, этот Красноперов, в этом ты прав. Это ты правильно заметил. Рано он родился, не наступило еще его время. Загубят его вот такие, как ты, «профсоюзнички».
– Да что вы говорите-то, Марат Ефимович? Он вот прогулы скрывает, это вы считаете нормальным? Он же людей развращает, какой пример молодым? Он же «уравниловку» устраивает, для всех – кто работает, а кто прикидывается рабочим!
– Лева, ты кто у нас есть? Ты Председатель нашего приискового Профсоюза. Ты кого избран народом защищать? Ты защитник рабочего класса! Тебя на это место рабочие поставили для чего? Чтобы ты защищал их от нас, от засидевшихся «бюрократов», от несправедливых «начальников», от глухой «администрации»! И вот, в кои-то годы нашелся «администратор», «эксплуататор» рабочего класса, который решил все делать по справедливости, все считать по справедливости, всем платить по справедливости, по заработанному – сколько сделал, столько и получи! А не хочешь работать, так и черт с тобой, не работай. Кому ты, бездельник, нужен? Бригаде – нет, участку – нет! Прииску, нам с тобой, товарищ Председатель Профсоюза, этот бездельник «надо»? Нет, Лева, нам с тобой тоже «не надо». Не надо нам, чтобы лодыри мешали нам работать, да еще и зарплату при этом получали. Надо это, Лева, только тому лодырю. Только ему, «заблудшему». Не хочет он работать, так и черт с ним, пусть не работает! Но и «получать» не будет! Раньше вы, твой профком – ладно, ладно наш профком, я ведь тоже у вас «член», да еще какой, вы же ко мне так прислушиваетесь – разбирали мы их, этих прогульщиков, выносили выговора, наказывали, а тариф-то по зарплате им шел! Зарплата им «гарантированная» причиталась! Да еще и оплачивали им переезд на эти наши профсоюзные заседания, на наши эти «разборки». Ты бы подсчитал, сколько все это нам – прииску, стране – стоит. А у Красноперова все наоборот. Не вышел, или даже вышел, но не сделал программу, дневную норму, ну и что? – ничего и не получил. Баранка от бублика в кармане. И ты, Председатель профкома, нашего приискового профсоюза, защитник прав наших золотодобытчиков, кому мы доверили свою правовую надежность, в ком мы должны быть уверены, что ты проследишь, чтобы в наш общественный карман не залез ни один «паразит», ни один мошенник, ни один лодырь, ты, избранный нами, доверитель наш, считаешь это неправильным? За что же тогда мы с тобой боролись, в том, далеком от нас, семнадцатом?
– Но ведь пишут же, Марат Ефимович, возмущаются же люди!
– А возмущаются завистники. Ты подумай, Лева, сколько человек, даже у нас, здесь на Севере, где вроде народ уже отобранный, устоявшийся, сколько людей хотят получить побольше, но на дурачка, чтобы без учета, без нормировки, чтобы не «пахать и не сеять»! Ты вот что, Лева, ты съезди на Балаганах, повстречайся, поговори с людьми. Поспрашивай про эти «жалобы», про эти «доносы». Только с людьми поговори, не с «народом». Не с трибуны в поселковом клубе, не в конторе у начальника участка, на рабочих местах повстречайся, на перекурах, на обеде. Именно там народ откровенно разговорчив, там тебе и откроется истина. Если ты ее, конечно, захочешь узнать, увидеть. Истину эту.