Золотой череп. Воронка душ

Селеверстов Павел Егорович

Из туннеля с гулом вырывался горячий воздух в рёве, которого чудились крики и стенания. По заплесневелым стенам стекала вода. От едкого запаха, чесалось в носу. Всебор чихнул и сразу же пожалел о своей слабости. Раскатистое эхо разнеслось по подземелью и тут же вернулось удвоившимся рокотом, ввергнув в панический ужас незадачливых кладоискателей

– Когда задумаешь ещё раз чихнуть, зажми нос, – зашипел Броль. – Никто не знает, какое зло обитает в этих сумрачных пещерах. Хочешь, его разбудить?

Всебор кивнул и тут же получил болезненный пинок от

Палько.

– Придурок! – добавил Клут. – В таком деле, главное осторожность.

Промолчал только Жиль, но его, судя по всему, заботил другой вопрос – как побольше унести.

Чем дальше они углублялись, тем чище становилось в туннеле. В свете масляных фонарей тускло поблескивала драгоценная облицовка, иногда сверкали золотистые вкрапления тиаберийских заклинаний, написанных на древнем языке жителей пещер.

– Что если мы заблудимся? – прошептал Всебор. – Тебе в голову не приходила такая мысль?

Броль оглянулся и, улыбаясь, засунул руку в карман.

– Знаешь, что это такое? – спросил он, демонстрируя компас. – Так вот я хорошо умею пользоваться этой штукой. А ещё у меня голова на плечах.

Гул, рвущийся из глубин земли, становился всё громче, а потолок туннеля всё выше. Неровный свет фонаря плясал на стенах, порывистый сквозняк трепал волосы. Впереди, в неясном сиянии, показались огромные каменные двери.

– Вот он чертог бездонного тиаберийского тайника, – проговорил Броль. – Ещё есть время подумать. Кто-нибудь желает повернуть оглобли?

– Нет! – за всех ответил Зубастик. – Нас ждёт удача. Я-то уж знаю.

– Ну, вам решать! – усмехнулся Громила. – Чужое золото – тяжёлое.

Они подошли к дверям и остановились. Одна створка оказалась приоткрытой. Порывисто колыхалась рвань паутины, горячий воздух неистово рвался через узкую щель, насыщая туннель жутким запахом гари.

– Посмотрите! – проговорил Палько. – Э-т-т-то рука!?

Теперь стало понятно что мешало двери закрыться. В проёме лежали чьи–то останки. Высохшее, почерневшее, обезображенное предсмертной агонией тело. Рука судорожно выпростана, голова мертвеца повёрнута назад. Казалось, несчастный изо всех сил пытался выбраться из смертоносной ловушки, но…

– Видать не судьба! – задумчиво произнёс Клут. – Бедняга! Все они бедняги!

– Не надо было дразнить нежить! – отозвался Броль. – Эти ребята сами себя перехитрили.

Громила отдал фонарь Зубастику и осторожно шагнул к двери.

– Весь хребет исполосован, – заметил он. – Похоже, снимать мясо с его костей, начали, когда он был ещё живой.

– Мясо с костей? – пролепетал Жиль. – Как это, когда он был ещё живой?

– А ты будто не знаешь как? – Броль пренебрежительно фыркнул и поманил Всебора. – Давай, поможешь мне открыть эту дверь.

Всебор подошёл ближе и с отвращением посмотрел на высохший труп тиаберийца. Вопреки расхожим представлениям о гномах, у этого не было ни бороды, ни густой копны волос на голове. Рот перекошен от ужаса, ослепительно-белые зубы, пустые глазницы. В правой руке несчастный сжимал обломок сабли. Но

потрясло Всебора другое. Перед ними лежал только торс, остальное же исчезло без следа, так словно его никогда и не было.

– Что это значит? – шёпотом спросил Всебор.

– «Отверженные» любят мясо, – ответил Броль. – Видать, этот бедолага долгое время где-то прятался, выжидал, а когда решил, что время пришло, попытался смыться. Да не тут-то было. Тварям достался на обед.

– Никогда больше не стану, есть мясо, – послышался голос Зубастика. – Что я «отверженный» что ли?

Громила и Всебор попытались открыть дверь шире, но так и не смогли сдвинуть её с места. Что-то удерживало её в одном положении.

– Должно быть, скрытый механизм, – заметил Броль. – Пружина или шестерёнки. Гномы мастаки на такие штуки.

– Тогда нет никакого резона вытаскивать останки, – отозвался Клут. – Уберём мумию – дверь и захлопнется. Потом никакими силами её не откроем.

– Верно, – согласился Броль. – Посему судари, прошу втянуть животы. У кого там самое большое брюхо?

Громила аккуратно перешагнул через труп гнома и ужом проскользнул в щель. За ним последовал Всебор. От ощущений, которые он испытал в этот момент, защемило в груди. Трудно было поверить, что когда-то тиабериец превратившийся в горстку высохшего праха, жил своей жизнью, радовался, веселился, испытывал боль и жалость. Он вдруг представил на его месте себя и от ужаса содрогнулся.

– Этот приятель из знатного рода, – заметил Громила. – Видать, потому сразу и не попался. Было, кому защищать.

– Почему так решил? – спросил Всебор, помогая Зубастику протиснуться в щель.

– Медальон на шее, – пояснил Броль. – Знак отличия для представителей высших сословий.

Всебор посмотрел на мертвеца и заметил крошечную золотую сову, висевшую на его шее.

– Запомни. Увидишь у гнома такую побрякушку – поклонись! – добавил Громила. – Этим ты проявишь учтивость. Или сохранишь собственную шкура. В зависимости от обстоятельств.

Время в подземелье текло на удивление медленно. Около часа они двигались по прямому бесконечному туннелю, пока, наконец, не выбрались в огромную пещеру, в центре которой полыхал огненный вихрь. Здесь было светло, и масляные фонари оказались не нужны.

– Пригород, – проговорил Броль. – Первый рубеж обороны. На случай войны, конечно. А та груда камней, должно быть Скилруд, тиаберийская крепость. Великая и неприступная.

– Откуда огонь? – поинтересовался Жиль. – Никогда не видел столько огня.

– Один из тех секретов, которые гномы никогда, никому не раскроют, – усмехнулся Броль. – Вещество лёгкое, как воздух, а горит лучше, чем дрова или уголь.

Они остановились, чтобы полюбоваться на огненные сполохи. Зрелище и в самом деле завораживало и потрясало. Лиловые, оранжевые, красные языки пламени устремлялись к далёким сводам карстовой пещеры и от каждого такого всплеска, по гладкой сверкающей поверхности потолка пробегали радужные волны.