Золотой червонец
Шрифт:
То, что в Академическом округе Сатиров считался чужеземцем, было правдой – он родился и вырос далеко от этих мест, в плодородных южных землях на другом конце материка. С самого детства не похожий на своих сородичей: умный и хитрый, Сатиров чуть ли не с малолетства имел дурную репутацию скользкого типа – в обществе такое порицалось. Но юноша с отличием окончил школу, затем колдовскую гимназию, остался преподавать. Через пять лет напористый нрав и амбициозность привели молодого сатира из родных краёв в Московию – столицу страны и почти тёзку параллельного города, дабы занять там небольшой пост в отделе образования Совета Правления
Данар Рабирус – родное имя забылось, стёрлось из памяти, как и родные края, уступило место более
В академии сатира недолюбливали не всегда и не все. Поначалу, когда он только устроился рядовым преподавателем, к нему отнеслись благосклонно. Сатиров быстро смог наладить нужные связи, обзавестись полезными знакомыми. Знал, с кем можно говорить на равных, а перед кем стоит лебезить. Закадычным другом очень скоро стал Тишманский: Сатиров быстро понял, что лесть – это то, что старый псих готов слушать бесконечно. Она и стала рычагом, на который Сатиров мог нажимать регулярно: тогдашний ректор ценил Тишманского, как преподавателя, как профессора, но никогда не поддерживал его безумных и опасных идей по обустройству замка. Зато поддержал Сатиров – он убедил Тишманского, что при новом руководстве всё будет иначе, и вдвоём им удалось подсидеть старого ректора. Уже в тот момент большинство преподавателей и сотрудников поняли, каков сатир на самом деле.
Заняв ректорское кресло, Сатиров не обманул, и реформы начались почти сразу. Вот только Тишманский был послан ко всем чертям, и он, и его новшества. У Даниила Петровича имелись свои планы по обустройству РМТА, и в этих планах было лишь одно место для нечеловека. И не только.
Раду Гредяеву с позором уволили в числе первых – Сатиров обвинил её в практике Худу. У ведуньи было, чем оправдаться, но в тот момент ей не нужны были лишние разбирательства – Александра магией спасла простака от смерти и вышла за него замуж, ушла жить в параллель, имела дома личный портал и скрывала колдовство от маленькой дочери. Ей меньше всего нужны были разборки в магическом мире, и Сатиров знал, куда надавить. Умная старушка решила не спорить – однажды утром она просто исчезла, а куриная избушка, что годами кудахтала на берегу озера, ушла в неизвестном направлении.
Следующим уволили кентавра, что вёл зоологию. Тут дело не закончилось мирно: они с ректором сильно поругались, дело не обошлось без драки. Кентавр исчез из академии, а сатир ещё долго светил фонарём под разбитым копытом глазом.
Спустя какое-то время уволилась эльфийская ведьма, преподававшая студентам древние руны. Сама ушла, просто тихо положив в кадры заявление об увольнении. Тяжёлая потеря для РМТА: Энии Дэйгольмир было больше четырёх сотен лет, и она была бесценна. Никакие уговоры кого бы то ни было из ректората не подействовали – Эния предельно ясно дала понять, что не собирается «терпеть самодурство этого козлоногого идиота», и вернётся лишь тогда, когда пост ректора займёт кто-то другой.
Джинны в алхимических лабораториях, нимф, заведовавший теплицами, и работавшая там же дриада – все уходили со своих мест. А вот с Горгоной у Сатирова разделаться не получилось: он очень долго пытался вывести её из равновесия, но Медузе было около трёх тысяч лет, и она уже давно научилась держать себя в руках. Чего нельзя сказать о её змеях: чёрно-зелёная копна на голове горгоны приходила в движение каждый раз, как только ректор входил в кабинет. Несколько лет длилось это противостояние, но, в конце концов, Сатиров сдался. А Горгона осталась. Не считая домовых, они были единственными в академии, кто людьми не являлся.
Время шло, с Сатировым преподаватели смирились. Пришлось. Да и со временем до учителей дошло, что многие дела можно делать в обход ректорского
В последние годы приходилось особенно тяжело. Сатиров чувствовал, что стареет, что новые люди наступают на пятки, что отдел образования всё чаще достаёт проверками. Как будто только и делают, что ищут повод для замены на кого-нибудь посвежее. Помоложе.
Первой крупной неприятностью стала утонувшая в озере первокурсница. Потом выяснилось, что она поверила в чушь про дух Рабинович на пятом этаже и отправилась туда просить о любви, да только над ней пошутили свои же однокурсники, напугав до полусмерти свечами, замогильными стонами и банальными простынями. Девчонка бежала оттуда не глядя, не думая и не разбирая дороги, её визг слышала половина академии. Она зачем-то выбежала на улицу и неслась до самого озера, пока не упала в воду с мостков в объятья сидевшего на дне водяного. Нервы в тот год помотали знатно, но в ОБТС решили, что здесь виноваты скорее студенты, нежели ректор или кто-либо из преподавателей. Тем более что предупреждение о призраках звучало ещё во время вступительной речи.
Следующей серьёзной разборкой оказалось полнолуние – безопасная тропа до плантации с цветами, защищённая со всех сторон очень сложной и заковыристой магией, стала тем актом непослушания, который преподнёс Сатирову Тишманский. Тот, кто, как думал Сатиров, уж точно не доставит никаких проблем. Не то чтобы Сатиров жалел о смерти старика, хотя Тишманский, учитывая все прошлые свои заслуги за назначение нового ректора, был единственным во всей РМТА, с кем можно было просто поговорить. Не совсем по душам, но честно, называя вещи своими именами. И именно это стало больным уколом – Сатиров не мог и подозревать, что Тишманский имеет такую серьёзную тайну.
Разбираться с ОБТС и отделом образования пришлось очень долго, особенно учитывая, что не просто по глупости погиб профессор, но и пострадали четверо студентов, причём один из них весьма серьёзно. Удалось выкрутиться и в тот раз, а злость выместилась на Гохмане – мелкий паршивец воспользовался ректорской благосклонностью и вздумал решить проблемы с досаждавшим ему Воронцовым. Сатиров и сам был не в восторге от парня – тот не раз попадал в поле его зрения с полураздетой девчонкой в кабинке туалета или косячком трын-травы за тепличным углом, но каждый раз выходил сухим из воды совершенно невероятным образом. Но даже несмотря на это, ректор меньше всего на свете собирался вмешиваться в какие-то студенческие разборки. Гохман потерял стипендию, оставшись лишь на стандартном обеспечении вроде питания или медицины – будь воля Сатирова, Гохман лишился бы и этого! – а на бюджетную аспирантуру мог не рассчитывать даже с идеальными баллами.
Всё это – верхушка айсберга, не успевшая даже подтаять, когда зимой пропала студентка. Белла Аванисян, первокурсница – последняя жертва Васева. Ректор до сих пор не мог поверить, что такое произошло в стенах замка прямо у него под носом. Несмотря на свой эгоизм, даже он понимал, как жалко выглядел перед ОБТСовцами, наводнившими академию, пытаясь доказать, что всё вздор. Сомнения развеялись, когда он увидел разорванный в клочья труп – его принесли в морг при больнице. Но, что больше всего взбесило, Сатиров так и не узнал, кто уничтожил вампира. Знал только, что это не ОБТСовцы.