Золотой червонец
Шрифт:
– Я примерно также подумал. – Игорь подтолкнул ногой одну из веток, чтобы та больше вписывалась в импровизированный круг. – Помнишь, что с ней после Васева было? Когда его только раскрыли? Она же чуть кукухой не поехала. Я Романычу, правда, рассказал. Но и он согласился, что Белке знать не стоит. Может, потом, когда Вайрэт поймают.
– А её поймают? – спросила Даша, но не получила ответа.
Темнело рано, часов в восемь, но мёртвые деревья так плотно сплетали над головой свои ветви, что был риск увидеть упырей намного раньше. Ева лишь солнечные лучи пошли на убыль, Игорь настоял на привале. Не без труда найдя посреди болот участок относительно твёрдой земли, парень палкой начертил на нём кривоватый круг. По этой
– Не был на суде? – спросила Даша, ковыряя веткой чуть пружинящий торфяной грунт. – Мы с Белкой понятно, из параллели не накатаешься. Ну а ты? И Рома. Мы ведь свидетели. ОБТСовцы что-нибудь говорили?
– Не, – парень мотнул головой. – Кроме того раза, когда перед каникулами у нас у всех брали показания, больше никаких новостей. Про суд Шольцева сказала, что скорее да, чем нет, но потом заседание сделали закрытым. Вроде как ведьма, все дела. Из соображений безопасности… Духота, – протянул Игорь, говоря уже не о Вайрэт.
Они не сразу поняли, что всё началось. Болотный пар окутывал с ног до головы, постепенно нарастал шум ветра, переходя в какой-то гул, а затем появился запах. От него некуда было спрятаться, он был повсюду, от него тошнило. Гул исчезал, уступая место хрипению сотен разложившихся глоток. Шум всё нарастал, вонь гниения становилась нестерпимой. А затем появились упыри.
Даше казалось, что если она будет сидеть тихо, как мышка, то её не заметят. Но понимала, что это не так, что мертвецы видят их с Игорем, смотрят гниющими вытекающими глазами в их сторону, пустыми глазницами, ведут по воздуху разложившимися ноздрями. Толкаются, желая утолить вечный голод, ходят кругами, барахтаются и тонут в болотах. Казалось, что сейчас кто-нибудь обязательно подойдёт и вопьётся зловонной пастью в горло, но яркое пламя костра окружало спасительным кольцом, не подпуская слишком близко никого, кто мог навредить. Так много животных. Волки, лисы, олени. Какие-то мелкие зверьки вроде мышей или белок – изредка они подползали к костру, но высохшая шкурка быстро загоралась от жара, убивая то, что и так давно должно было погибнуть, но держалось за счёт гадкой, уродующей магии.
Игорь почувствовал, как Даша прижалась к нему, словно искала защиты. Он обнял девушку за плечо – хотелось обнять, хоть это ничего и не решало. Впрочем, он почувствовал, как Даша пусть немного, но расслабилась, будто чувствуя, что даже здесь она не одна, хотя всё ещё как будто боялась пошевелиться.
С удивлением Игорь отметил, что почти не почувствовал в душе теплоты. Как будто настолько привык игнорировать чувства к Даше, что теперь, оказавшись рядом с ней в почти непристойной близости и с осознанием, что проведённая в лесу ночь, вероятнее всего, последняя для обоих, не ощутил ничего, кроме смущения, банальной усталости и желания поспать хоть полчаса. Пустота внутри, испарившиеся эмоции – Игорь не понимал, как он умудрился взрастить это в себе. Откуда привычка плевать на всё, на что только можно наплевать, да и на всё, на что нельзя, тоже? Как он мог сидеть так спокойно, когда рядом девушка несбыточной мечты? Как он смог убедить себя, что мечта несбыточна, как смог в это поверить и смириться?
Игорь вдруг подумал, что в данной ситуации и с подобными мыслями в голове он держится до глупости отрешённо.
Даша спокойствие Игоря глупостью не считала, напротив, восхищалась им, но не могла разделять при всём желании. Когда вокруг тебя лес кишит мертвецами, и отделяет от них лишь тонкая полоса огня, поддерживать которую можно лишь изредка и из той жалкой охапки, что влезла в центр круга…
Из головы не шла мысль: что будет, если дрова закончатся до темноты? Что будет, если костёр погаснет? Почему-то вспомнился взрыв, устроенный Светланой Воронцовой в «Тёмной пропасти»: Игорь тогда, не раздумывая, бросился закрывать Дашу от кирпичей и обломков перекрытий. И
Он словно нарочно строил из себя героя. Как будто это такое развлечение, любимое занятие. Игра со смертью, где главный приз – здоровье и, иногда, даже жизнь. Показать фак старухе с косой, а потом убегать от неё. Даша не думала, что Игорь специально попадал в переделки, да и вряд ли любил это дело, но не было спора, в который бы он не ввязался. Не было драки, в которой бы он не получил по шее. Это бесило Дашу, доводило до исступления, до бешенства, но одновременно манило, как манит мотыльков свет раскалённой лампы электрического фонаря. Она всегда оказывалась в центре событий только рядом с Игорем, но и выбиралась из них только с ним. Даша уже с трудом представляла себя без этого мрачноватого парня, без его хриплого голоса, без пристального взгляда ярко-зелёных глаз. За годы знакомства Игорь стал не просто другом, но чем-то большим. Более значимым.
Внезапно Даша поймала себя на мысли, что только рядом с Игорем она чувствует себя по-настоящему живой. Что бы ни случалось, всё казалось возможным, если рядом был он. И что если с этим парнем что-то случится, то Даша больше не сможет пережить потерю. Игорь не будет преследовать её в кошмарах, подобно Генке или Артуру. Он просто заберёт её с собой...
Время тянулось, как резина, но Даша не теряла надежды. Укрытие не казалось надёжным, но почему-то вселяло уверенность. Словно внутренний голос говорил «Всё будет в порядке. Ты же не одна. Не дрейфь, Даха, прорвёмся, ё-моё!».
Тусклый луч утреннего солнца упал на лицо, заставив вздрогнуть и открыть глаза. Даша удивилась тому, что смогла задремать в таких условиях, а в голове как будто ещё звучал голос друга из прошлой жизни. Девушка осмотрелась – упыри стремительно расползались по щелям и норам, а свет пробивался сквозь густые кроны деревьев, выжигая гнилые тела всех, кто не успел спрятаться. Ночь закончилась. Закончились и её ужасы.
Даша с Игорем остались живы.
Глава 7
Повстречав сатиров впервые, Даша решила, что эти существа – дети природы. Свободные, дикие. В чём-то она была права, определённо; сатиры долго отстаивали свою независимость, как народа, как расы, веками прозябая на задворках колдовского мира с клеймом полукровки. А впрочем, таких было много. Большинство и за живых существ-то не считали. Те же феи – в раннем средневековье этих крох с пёстрыми крылышками использовали вместо снитча, и хрупкие создания редко переживали матч.
С сатирами всегда было много проблем. Существа, рождённые в тёплых лесах Греции, долгое время несправедливо считались пьяницами и распутниками, и даже относительно лояльные люди не желали иметь с ними дел – те же эльфы и вовсе относились, как к скоту. Прошло много времени, прежде чем с сатирами стали считаться на равных, а сами они расселились по свету, на удивление плотно обосновавшись не только в южных краях, но и в средней полосе с континентальным климатом и холодными зимами. Огромное трудолюбие и высокий интеллект позволили тем, кого когда-то пренебрежительно именовали полукровками, занять достойное место в обществе.
Стереотип о великой силе сатиров существовал не только в Дашиной голове, как и стереотип о том, что сатиры предпочитают жить исключительно в деревнях возле леса. На самом же деле их сёла давно напоминали маленькие европейские города, да и города разрослись до полноценных торговых точек. И жители их населяли разные, не только те силачи, которые занимались торговлей – именно их, крупных и суровых, зачастую видели люди в своих городах. Но такие, как Даниил Петрович Сатиров, не были редкостью или позорной аномалией. Особенности телосложения – всё, как у людей.