Золотой цветок - одолень
Шрифт:
— Указ к тебе, Герасим. Хорунжий приезжал утреча. Гневался на тебя. Де, кто ему позволил уходить в набег? Мол, я шкуру живьем сыму с энтого безмозглого козла! Главное, мол, руду натаскать к лодкам! Ей-богу! Так и сказал: «Повели от мово имени полку за рудой сбегать дважды! Каждому казаку по две глыбы принести». Саблей Хорунжий грозился. «Отрублю, — говорит, — Добряку за неисполнение повеления его дурацкую кочерыжку! Приставлю, — обещал, — башку верблюда! И в яму, — кричал, — брошу огненную, где башкирцы выпекают железо кричное!»
Врал Ермошка безбожно. Ни один атаман не осмелится в мирное время
— Казаки! Слухай меня, казаки! — закричал Герасим. — Повелел вам Хорунжий руду таскать к реке с Магнит-горы. Каждый обязан по четыре больших камня принести. Исполняйте указ. Я буду следить с нагайкой.
— По два камня! — пытался поправить атамана Ермошка.
Испугался он, коленки заподрагивали. Ежли по два камня приволокут казаки, возникнет громада. На сорока лодках не увезти. А по четыре глыбы — энто запас на два-три года. Да, приходи три года на лодках, бери руду без труда.
— По два камня! — теребил повелителя Ермошка.
— Пшел вон, щенок! — отбросил его пинком Герасим.
— Ах, так! Промеж проч, Добряк, я вру! Не было у нас утреча Хорунжего. Не повелевал он казакам таскать руду!
— Пшел вон, говорю! — рассвирепел Герасим. — Голову сверну! Эй, казаки, тащи по пять камней!
Казаки заворчали недовольно, но работать пошли. В полках порядок суров. Надо крепость возвести за ночь — возведут! Треба подкоп вырыть — выкопают! Реку загородить порешат — встанет река. А по пять камней и дурак принесет!
Ермошка отошел к своей мальчишеской ватаге. Все они стояли тесным кругом, забыв о недавней драке. Митяй Обжора даже положил руку на плечо Бориски. Они слышали разговор Ермошки с Герасимом. Не поверилось им, что можно так легко обмануть Добряка.
— Да, Ермошка! Тебя треба качнуть! — восхищался Вошка Белоносов.
— Тише! Услышат! — остерегал Тереха.
— Расскажи, как ты его надул? — просил Гунайка.
— Герасим-то тупой, как пим!
— Выпорет Хорунжий тебя, Ермоха! — хохотнул Бугаенок.
— Не выпорет! — начал рассуждать Ермошка. — Во-первых, я ж сознался сразу, что пошутковал! Все слышали. Я ж кричал громко нарочно: «Не было у нас утреча Хорунжего! Не повелевал он казакам таскать руду!» Все слышали? Все! А во-вторых, вспомните наказ старшины! Илья Коровин бачил: «Хучь бога, хучь черта берите в помощники! А руду заготовьте за четыре дня! На все тридцать-сорок лодок!» А ко мне ночью черт приходил. Клянусь, робята! Истинный крест!
— Какой он, как выглядит?
— Расскажи, Ермоха!
— Ежли по золотому дадите, поведаю.
— Дадим дома, сейчас тути нема...
— Ударьте по рукам клятвенно,
— Ударим, поклянемся!
— Тогдась слухайте. Есть у меня камушек заколдованный. Черный, округлый. А на нем белый крестик, Вот он, гляньте!
— И взаправду крестик. Как нарисован.
— Нет энто белая прожилка крестом...
— Где ты его взял?
— У знахарки купил. Я у ней ворону Куму купил. И камушек этот.
—
— А в том... потрешь его ладошками на ночь. И пошепчешь: «Белый — нечет, черненький — чет. Иди ко мне, черт!» И спать ложись спокойно. Ночью явится черт, надоумит, как разбогатеть. Али схитрить, изладить что-нибудь премудрое. Вот, значится, я и потер камушек ладошками вечером вчера. И черт явился. Поклонился рогатый, сел со мной рядом. У него шерсть собачья. Копыта козьи, но с чеканкой — чернь по серебру, заместо глаз — два камня зеленых, смарагды. Штаны из красного сукна, с дырью для хвоста. Кафтан из коричневой мездры, изукрашен нифтью. На рогах — золотые кольца с адамантами и красным лалом, как на пальцах у Кланьки Нечаевой. За поясом пистоль и погремушка...
— А погремушка для чо?
— Тише! Не мешай!
— Погремушкой он поболтает, и к нему чертенята бегут для услуг. Кто воды и вина принесет. Кто баранью лопатку и шаньги с молоком... Да. На чем я остановился?
— Черт сел рядом с тобой.
— Да, сел черт рядом со мной. Мол, какая нужда? Пошто звал меня, Ермолай Владимирович? Мол, сколько тебе ефимков надобно принести? Золотых, говорю, не треба. А вот руду не могем перетаскать мы к реке. Помоги, коль ты мне сотоварищ и доброхотчик. Засмеялся черт: «Я, — говорит, — черную работу сам не люблю, не жалую. Но помогу, — говорит, — ежли твои други дадут тебе по два золотых. Украдут, — говорит, — ефимки у родителей... Украдут и отдадут тебе, Ермоха!» Согласен, говорю, я! Други у меня честные! Украдут они золотые и принесут мне! Подсказывай, как руду перетаскать, мизинцем не шевельнув! «Очень просто, — говорит черт. — Даже проще простого! Подойди к атаману Герасиму Добряку. Обмани его. Скажи, будто Хорунжий повелел носить казакам руду. Герасим, говорят, у вас от рождения глуп! А казаки от рожденья — здоровяки. Они могут всю гору Магнит перетащить играючи».
— Хо-хо-хо! — залился смехом Прокоп.
— Не мешай! Не ржи, как жеребец! Рассказывай дале, Ермош.
— Да. Я, значится, не сразу согласился с чертом. Ты с ума, говорю, спятил, черт? Ты пошто меня, нечистый, толкаешь на обман? Как тебе не стыдно? Где у тя совесть? Знаешь ли ты, проклятый дьявол, что я, Ермошка, за всю свою продолжительную жизнь обманул людей мало, всего тридцать-сорок разов! И украл у них, мабуть, разов семьдесят. Не боле! Да, я самый наичестнейший человеце посреди наших воров и разбойников на Яике! Черт задумался. Мол, тебе, Ермолай, прямая дорога в рай! А мне в рай не очень охота. Там на дыбу вздергивают, чтобы в грехах покаялись людишки. А ежли меня пытать огнем начнут, то окажется — плохо! Окажется, что энто я не за всю жизнь, а за одну неделю ворую семьдесят раз, вру — сорок!
— Хо-хо-хо! — загоготали все.
— Покажи камушек, — протянул руку Бориска.
— Посмотри!
— Белый — нечет, черненький — чет... иди ко мне, черт! — зашептал Бориска, потирая камушек.
— Ты тронулся, Борисей? Черт явится днем! А днем он враг! Днем он меня не слухает! — отобрал камушек Ермошка.
— Хорошо-то как! Пойдем, Демидка, на Сосновую гору за брусникой.
— Пойдем, Прокоп.
Миколка Москвин и Тараска Мучага побежали рыбалить. Гунайка Сударев и Вошка Белоносов с Егоркой Зойкиным в сторону отошли.