Золотой цветок
Шрифт:
Профессор отвернул голову, сделав вид, что ничего не слышит.
Василий Александрович поднял руки вверх в знак полного подчинения и после непродолжительной паузы сказал:
– Я придумал, что мы будем делать. Я сейчас позвоню своим ребятам. Не хотелось никого впутывать, но самим нам к Синицыну являться нельзя, там сразу примут на месте. Парни поедут прямо к нему и привезут его сюда.
– Так просто привезут? – удивился я.
– Да, просто привезут. Уйти от хвоста – дело техники, они знают, что делать, – продолжал дед, не обращая внимания на мой вопрос. – Так как лица приедут
– А что, если мы его не сможем найти? – спросила Анфиса.
– Если не сможем найти, тогда будем ждать, когда очнется твой отец, – ответил я неуверенно.
– А я думаю, что найдем и привезем сюда, – без сомнений в голосе отозвался Василий Андреевич. – А потом уже вместе будем решать, что делать дальше… Я предполагаю, что он знает о том, что Золотой цветок унесли из дома вы, и, возможно, надеется, что вы появитесь у него. Менты, скорее всего, тоже на это рассчитывают и ждут вас. Мы у него появимся. Только получится не так, как они думают, а так, как спланируем мы.
Василий Александрович позвонил своим парням и попросил их подъехать к нам в баню. Через десять минут четыре спортивных фигуры появились на пороге. Без лишних слов, выслушав указания деда, они скрылись так же незаметно, как и появились.
В режиме ожидания все разбрелись по разным углам. Мы с Анфисой нашли уютную комнатку на втором этаже и наслаждались обществом друг друга. Профессор пытался разобраться в значении символов на Золотом цветке. А деда было слышно во дворе, с другой стороны дома, он увлеченно колол дрова…
Глава 15
По истечении нескольких часов на улице, со стороны дороги, послышались голоса…
Мы насторожились. Анфиса напряглась и крепко прижалась ко мне.
– Голос Синицына, – выдохнула она и, быстро отстранившись от меня, выскочила из комнаты.
Я побежал за ней. Двумя огромными шагами перепрыгнув через ступеньки, я оказался в зале.
На середине комнаты стоял невысокий, лысоватый, коренастый мужчина, окруженный пацанами Василия Александровича. Он стоял к нам спиной, и потому наше появление осталось им не замеченным.
– Зачем таким образом? – раздраженно говорил он. – Как какого-то… я не знаю… последнего бомжа запихали в машину. Хорошо, что не в багажник, и по роже не дали. Громилы, блин!..
Он оскалился на привезших его парней и гневно блеснул глазами на профессора.
– Я-то что?.. Я не знал ничего… – виновато стал оправдываться профессор.
– Ты же сказал: «Заберите, оторвитесь от хвоста и привезите сюда», – сказал один из парней. – Мы-то думали, что он стукачок или еще какая личность неприятная, поэтому и не церемонились особо. Леха вообще хотел рубануть его, чтобы меньше проблем было…
– Меня рубануть?! – негодование Синицына возрастало.
– Извините. Это моя вина, что с вами так обошлись, – с этими словами Василий Александрович подошел
Негодование Синицына сменилось легкой растерянностью. Поэтому археологу ничего больше не оставалось, как протянуть деду руку и представится:
– Владимир.
Анфиса подошла к Синицыну сзади и скромно поздоровалась:
– Здравствуйте!
Он повернул к ней голову и, как только увидел, бросился с объятиями.
– Анфисочка! Девочка моя! – воскликнул он радостно. – И ты здесь? Слава Богу! Я думал, что они тебя забрали, а ты здесь… Как это хорошо! Какая радость!
Когда эмоции Синицына поутихли и он выпустил Анфису из своих объятий, она сказала, повернувшись при этом ко мне:
– Когда стрелять начали, мы с Толиком убежали через крышу…
– Это не тот Толик, которого за покушение на Гришу ищут? – спросил археолог, подозрительно посмотрев на меня.
– Он самый, – ответил Василий Александрович, затем спросил: – Вы знаете, что случилось вчера вечером у вашего коллеги дома?
– Со слов сотрудников ФСБ, некто под видом друга Анфисы проник в дом и впустил своих сообщников. Затем они открыли в доме стрельбу, при этом серьезно ранили Гришу и одного из охранников. – Синицын посмотрел на Анфису сочувствующим взглядом и продолжил: – Украли из дома ценные вещи и взяли в заложники Анфису…
Синицын внимательно посмотрел на Анфису, словно приглядываясь, похожа ли она на заложницу, и таким же взглядом пробежал по лицам всех присутствующих. И тут его взгляд упал на стол, на котором покоился Золотой цветок. Археолог изменился в лице, глаза расширились, губы и руки затряслись.
– Так он у вас… – произнес он дрожащим голосом и потом, словно опомнившись, сорвался с места в сторону Цветка с радостным криком: – Боже мой! Это чудо! Вы убежали вместе с ним?!
Синицын схватил со стола реликвию и стал ее крутить, разглядывая со всех сторон, убеждаясь в его подлинности. У него не было слов, чтобы выразить свой восторг. Эмоции переполняли его, заставляя глубоко дышать, широко открывая рот. Из глаз археолога брызнули слезы, и он, не выдержав нахлынувших чувств, разрыдался, упав на диван, обняв Цветок обеими руками. По щекам текли слезы радости. Синицын улыбался, громко смеялся и плакал. Это буйство эмоций продолжалось около пяти минут. Затем археолог успокоился, положил Цветок на стол и поднялся с дивана со словами:
– Я думал, что он пропал… Думал – все кончено. Молодцы! Какие же вы молодцы!
Потом подошел к нам с Анфисой и обнял.
– А вам не показалось странным, что ФСБ работают над делом о разбое? – удивленно спросил Василий Александрович у археолога, когда тот отпустил нас из своих объятий. – И разве вы не предполагали, что они разыскивают Золотой цветок?
– Показалось, – ответил археолог. – Но я не связывал причастность ФСБ к делу с поисками Цветка. Я думал, Цветок у него. Теперь понятно, к чему были расспросы про родственников и друзей Гриши. Они ищут не только Толю, но и Анфису, а вместе с ними и Золотой цветок.