Золотой цветок
Шрифт:
После того как Синицын закончил свое повествование, Василий Александрович довольно крякнул и произнес:
– Давайте пока на этом и остановимся. А теперь пойдем перекусим, мясо, наверное, уже готово.
Глава 16
Все поднялись и направились к двери, ведущей во двор. Дед остановил археолога за рукав, взял со стола стакан с водой и вылил его Володе на куртку. Тот на него посмотрел недоумевающим взглядом.
– Ой, извини. Я не специально, – засуетился Василий Александрович. –
Затем помог Синицыну снять куртку и повесил ее на спинку стула. Затем отвел его в предбанник, заставил раздеться и осмотрел каждый сантиметр его одежды. Только после тщательной проверки они присоединились к нам на улице.
Двор представлял собой довольно большую поляну, с площадкой для волейбола, беседкой и сараем для дров.
Начинало смеркаться. В воздухе витал запах жареного мяса и слышался веселый, беззаботный смех друзей деда.
Как только мы появились на улице, из беседки раздался призыв:
– Давайте к столу! Мясо готово! Остывает уже…
Мы с Анфисой без лишней скромности начали уплетать аппетитные кусочки шашлыка вприкуску с овощами. Мне эта еда казалась божественной, тем более что мы ничего не ели с самого утра.
В отличие от нас профессор скромно уселся на краешек скамейки, ничего не ел и только искоса поглядывал на всех.
– Не стесняйтесь, уважаемый, – обратился к нему один из парней, пододвинул ближе к профессору большую миску с мясом и поставил перед ним пустую тарелку.
– Нет, спасибо. Я не голоден, – неприятным и агрессивным тоном ответил профессор.
Я понял, что ему эта компания была крайне неприятна, так как он всех их считал криминальными элементами, которых на дух не переносил.
– Ваша воля, ваша воля, – добродушно отозвался здоровяк, предлагавший профессору откушать и сам начал уплетать за обе щеки, причмокивая и кряхтя от удовольствия.
Из дома появились Василий Александрович с Синицыным. Володя явно был недоволен, и как только они отошли подальше от дома и поближе к нам, где прослушка уже не могла «услышать» наши голоса, он воскликнул:
– Что же нам теперь делать? Им известны наши планы!
– Вот и хорошо, что известны, – спокойно отозвался дед. – Мы изменим наши планы и маршрут, а они нас пусть ждут на известном им маршруте.
– А снаряжение?! Провизия?! – Володя все еще негодовал.
– Купим новое, – так же спокойно ответил Василий Александрович.
Вдруг неожиданно у меня появилось непреодолимое желание поддержать деда, и я, сам того не желая, словно по внутреннему приказу, заговорил:
– Возможно, наши планы и маршрут стали известны, потому что они неверны. Таким образом нам помогли и дали понять, что нам надо менять маршрут. Может быть, нам нужны не Гималаи, а Алтайские горы, именно те, где искали Шамбалу тамплиеры…
Все обратили ко мне вопросительные взгляды. Я немного сконфузился и невнятно пролепетал:
– Ну… я это так… как вариант…
– А что? – подхватил дед. – Дело у нас серьезное,
– Ну… не знаю… – с сомнением сказал Володя.
У меня возникло отчетливое ощущение, что нам необходимо составлять маршрут именно на Алтае. Необъяснимое чувство воодушевления словно тянуло и заставляло настоять на этом. У меня раньше никогда не было подобного чувства уверенности в правильности каких либо действий, которые я собирался осуществить. Я подумал о маршруте на Гималаи, и у меня появился дискомфорт. Мысленно вернулся к Алтайским горам, и появилась уверенность в правильности направления мысли.
– Меня не покидает необъяснимая внутренняя уверенность, что нам надо двигаться именно на Алтай, – поделился я своими чувствами. – Раньше я таких ощущений в себе не замечал…
Синицын хотел что-то сказать, но дед жестом его остановил и обратился к своим друзьям:
– У нас мероприятие намечается, прогулка в горы. Вы как на это смотрите?
– Ты нам предлагаешь оценить вашу идею или зовешь прогуляться с вами? – спросил один из парней.
– Я предлагаю прогуляться с нами, – ответил Василий Александрович.
– Я горы люблю. В горах – благодать. Я с вами… – согласился тот же парень.
– Я тоже за, – отозвался его сосед по скамейке.
– Это не просто прогулка. Наше мероприятие может быть опасно для жизни, – очень серьезным тоном произнес Синицын.
– Тогда и я согласен! – весело сказал здоровяк, предлагавший профессору откушать.
– И я не пасану, – согласился последний из дедовых парней и после незначительной паузы спросил: – Может, еще несколько человек надо? Чтобы веселей и безопасней…
Василий Александрович глянул вопросительно на Синицына. Тот утвердительно кивнул головой.
– Звони, – скомандовал дед. – Пускай сюда подтягиваются.
Парень взялся за телефон и стал вызванивать подмогу.
– А мы давайте вернемся к мыслям и чувствам нашего Анатолия, – нарочито официальным тоном предложил Василий Александрович. – Учитывая, какие он видит сны, считаю, что следует прислушаться к его словам.
– А какие он видит сны? – поинтересовался Синицын, закладывая себе в рот кусок мяса.
– Расскажи, Толик, – попросила Анфиса.
Просьба рассказать о своем сне смутила меня, и я почувствовал, как покраснел. Вернулось то неприятное чувство, которое я давно позабыл. Оно изрядно мучило меня и в школе, и в институте, когда я должен был выступить перед классом, и все фокусировали свое внимание на мне одном – появлялась неловкость, за нею следовали конфуз, красное от волнения лицо, потому что я не мог вымолвить и слова. Все это чаще всего заканчивалось двойкой в журнале. Вот и теперь простая просьба абсолютно смешала мои мысли и ввела в немалое смущение. Вроде пару минут назад спокойно говорил, а сейчас – сидел как болван, и не мог вымолвить ни слова.