Золотой Дракон

Канощенкова Алена

Он устроился под ближайшим деревом, закрыл глаза… но тут же вскочил, чтобы ещё раз проверить Тар. И только убедившись, что ей действительно ничего не грозит, и плащи, защищающие её от губительного солнечного света, не слетят даже от очень сильного порыва ветра (которого в лесу всё равно быть не может), улёгся отдохнуть. Жаль конечно, что до облюбованной им норы не добрались… Ну да ладно. Через минуту дивный уже спокойно спал. Он полностью полагался на своё чутьё и был уверен, что проснётся при появлении опасности.

Эльф рассмеялся во сне. Он снова видел чудесный сад из трав, раскинувшийся под сенью величественных ясеней и политый жемчужно-туманным лунным светом. Ветер пах лавандой и мятой и нашёптывал что-то, понятное только ему да цветам. И,

пожалуй, ещё луне. Ирис всегда предпочитал дню, яркому, беззастенчиво высвечивающему всё и прекрасное и отвратительное, ночь — чудесную, прохладную и не менее живую. А в такие поистине волшебные ночи как эта он подолгу бродил по городу, сияющему белоснежному Эльсириэлю, созданному в эру Начала, когда миром правили эльи, а эльфы были всего лишь небольшой и далеко не самой совершенной расой. Они старались. Очень старались вырасти и стать совершенными. Брали что могли у эльев, которые никому не отказывали в знаниях, учились сами, познавая, старательно отбирая и сохраняя самое лучшее. Эльфы сумели занять место эльев. И город Эльсириэль давно уже не был самым совершенным их творением. Но по-прежнему — одним из любимых и бережно оберегаемых.

Ночь была безмятежно-спокойна. Ирис скользил по широким улицам, ступая то по каменным плитам из белого мрамора, то по густой нежной траве, колыхающейся подобно морским волнам. Он встретил нескольких соотечественников и, не желая делить эту ночь с кем бы то ни было, направился в сад, прилегавший к дому королевы его рода. Эльф был уверен, что там его никто не побеспокоит.

Если бы он знал заранее, как жестоко ошибается!

— Итак, решение принято?

Знакомый голос. Где он мог его слышать? Эльф присел за деревом, чтобы выяснить, что понадобилось кому-то в такой час в саду. Тем более, что его терзало какое-то нехорошее предчувствие, непосредственно связанное с… Додумать он не успел.

— Принято. — Холодно ответил мелодичный серебристый голос. — Я не желаю, чтобы они существовали и дальше, покрывая позором свой народ и бросая тень на славную историю эльфийских родов.

Не может быть. Ирис ущипнул себя за руку, по-детски желая как можно скорее проснуться. Королева?

Не было ничего удивительного в том, что повелительница одного из эльфийских кланов решила прогуляться под луной по собственному саду. Удивило молодого эльфа другое. Королева, надменная и недостижимо-чудесная, очень редко общалась с кем-то наедине, и уж тем более не допускала возражений. Препятствия, изредка появлявшиеся у неё на пути, сметались одним волевым усилием, и казалось, что сама эльфийка их вовсе и не замечала. Спорить с правительницей не решался никто.

— Ты осознаёшь, к каким последствиям может привести такой приказ?

— Ты сомневаешься в благоразумии королевы?

Ирису показалось, что воздух замёрз, превратившись в мутноватый лёд, давящий на голову и плечи.

— Нет. Но боюсь, что ты просто не представляешь, какая реакция последует за…

— Довольно. Будет так, как я решила.

— Принимаю твою волю. Когда ты объявишь?

— На рассвете.

— Совет опротестует.

— Пусть.

Они удалились. Шаги стихли. Ирис выбрался из своего укрытия и растерянно посмотрел на небо. Луна невозмутимо светила как круглая бледная лампа на густо-синей вышитой алмазами скатерти. Её мало интересовали мелкие проблемы каких-то эльфов. Дивный почесал макушку, попутно разрушив изысканную причёску. Волосы рассыпались по плечам. Ирис досадливым движением отбросил их назад, напряженно размышляя о происшедшем только что разговоре. Пока он не особенно хорошо представлял, о каком решении могла идти речь. Насколько ему было известно, эльфы не вели никаких войн, кроме неизменных стычек с орками, да и то на южных границах. Больше ничего в голову не приходило. Но затевать что-то крупное против орков было бессмысленно — кочевники приходили и уходили, нигде не задерживаясь надолго и отловить их в степях было невозможно, даже если объединить силы эльфов и людей, которые тоже не особенно то любили вольных как ветер

и таких же несдержанных кочевников. К тому же, королева говорила о ком-то, позорящем свой народ. Значит — об эльфах, а вовсе не о каких-нибудь неотёсанных варварах. Странно… кто же осмелился вызвать её гнев? Оставалось только дождаться утра и узнать всё от самой королевы.

Ирис судорожно вздохнул и проснулся. Провёл ладонью по гладко выбритой голове и тихо застонал. Тар крепко спала и не могла его услышать, но почему-то пошевелилась и едва слышно позвала кого-то. Дивный, торопливо вытирающий глаза, не разобрал имя. Наверное, она звала мать. Или друга. Или любимого. Был же у неё любимый? Наверняка ведь был… ну до того. До того, как она перестала быть… или стала? Как к этому превращению вообще нужно относиться, воспринимать его как смерть человека или как рождение вампира? Это ведь не одно и то же. Как мог отреагировать на такое изменение любимой человек? Эльф потряс головой, но нахальная мысль упрямо не хотела исчезать. Он… был?

Ик.

Ик решил идти весь день, чтобы убраться как можно дальше от стоянки. А потом заползти куда-нибудь на ночь и спать. Хотя нет, спать было слишком опасно. Пожалуй, он будет идти пока это возможно. Слабые гоблинские глазки не позволят двигаться в темноте, но время до наступления густых поздне-вечерних сумерек принадлежит ему. Нужно использовать его как можно более разумно.

Он сделал привал, тщательно выбрав место, где его точно никто не заметит и не услышит. Перекусил, ни на секунду не ослабляя внимания и потому не чувствуя вкуса пищи. Глотнул воды из фляги — ровно столько, сколько требовалось. Воду следует беречь. Конечно, он наверняка сможет найти какой-нибудь родник, ведь леса Пиморы ими славятся… но лучше перестраховаться.

Гоблин поднялся, снова взгромоздил на спину мешок и пошёл дальше, старательно следя за дыханием (мало ли, вдруг придётся убегать, а он выдохнется) и за местностью. Он уже успел прикинуть, куда безопасней всего податься и остановил свой выбор на Готте — ничейных, ни одной расой не названных своими, землях, лежащих за Пиморскими лесами.

За Готтой на востоке находился Медвежий край — места дикие и опасные, куда мало кто решался забредать. Именно его (то есть края) близость и делала Готту притягательной для всяких подозрительных личностей, разбойников, решивших немного отдохнуть от своего промысла, искателей приключений и всяческих изгоев, которым попусту некуда больше деваться.

Всех, кого отвергал стольный Даннор, принимал Готтар — неофициальная столица приимперских земель. Империя мало интересовалась этими холодными, болотистыми и непригодными для земледелия землями, хотя и имела на них некоторые права. А Медвежий край и вовсе не принадлежал ни одному из государств, прилегая двумя сторонами к Готте, восточным краем к непроходимым болотам Олроссы и северным к Северному же морю. Империя, ревностно охранявшая другие свои границы, здесь ограничивалась несколькими дозорными вышками, следившими за морем. Впрочем, пристать здесь к берегу не удалось бы ни одному судну — вдоль его каменного, местами переходящего в отвесную стену, края тянулось мелководье, изрезанное каменными глыбами. Из живности там водились только птицы, кормящиеся рыбой и друг другом, мелкие хищники наподобие лис, да несколько видов грызунов — и ничего, представляющего ценность для охотников.

Но сам Медвежий край, по большей части состоящий из заболоченных низин, поросших тощим лесом, был известен и как место, где сохранились святилища древних культов, а посреди болот лежал в руинах город, построенный легендарными эльями. Город, названия которого никто не знал, и привлекал значительную часть всяких рисковых людей и нелюдей, мечтающих отыскать в его развалинах артефакты таинственного народа или секреты их непревзойдённого мастерства. Кое-кто выбирался оттуда с добычей, но таких счастливчиков было мало, единицы из сотен и тысяч, рискнувших собственной жизнью в погоне за богатством, знаниями или славой.