Золотой Дракон
Шрифт:
Отсюда, с площади, уходила дорога из белого камня к императорскому замку, парящему над городом среди зеленовато-серого тумана древесных крон — сада, к созданию которого приложила руку сама Королева Синего леса и жена императора — госпожа Эльнираэль. При отце нынешнего правителя никакого сада не было. Да и замок выглядел не так. Тогда он являлся мощным укреплением, пожалуй, одним из лучших в центральной части империи, идеально приспособленный для обороны. Взять эту крепость с незамысловатым названием Колодец (ну да, император Оррон не заморачивался подобной ерундой) за всё время её существования не удалось никому. Но появилась Эльнираэль,
Лиса ещё раз взглянула на часы и неторопливо направилась на университетскую площадь. Статуя Власты всегда действовала на неё… необычно. От каменного лица словно исходило свечение, успокаивающее и дружеское. Как будто девушка в вихре цветков видела всё и всё понимала. Наёмница воровато огляделась, убедилась, что кроме неё по площади бродит только несколько кошек. Эти животные были полноправными обитателями Даннора, а университетскую площадь любили особенно — здесь всегда светило солнце, а каменные плиты оставались тёплыми. Даже зима не смела заглядывать в этот уголок города, зачарованный хитроумными эльфами и бессильно злилась и вьюжила за окружающими его домами.
«Гончая» поклонилась Власте низко, как ни кланялась никому из живых. Белоснежная кошка, разлёгшаяся прямо перед статуей, подняла голову и лениво зыркнула на девушку разноцветными глазами. Лизка улыбнулась. Кошка неторопливо поднялась и ушла по направлению к Университету.
Наёмница молча смотрела на статую, даже не пытаясь заговорить. Хотелось… но ни к чему это было.
За спиной кто-то негромко кашлянул. Лизка обернулась, стараясь не особенно торопиться. Кактус. Нет, не растение — высокий, постоянно сутулящийся парень в мешковатой одежде дикого жёлто-фиолетового цвета с ярко-зелёными волосами, вечно стоящими дыбом. Не все знали, что прозвище он получил вовсе не за волосы.
— Что случилось? — Гончая успела заметить и растерянность, сквозящую во взгляде и явную бледность Кактуса.
— Нирму убили. — Он сжался, словно ожидая, что гончая сейчас набросится на него или начнёт биться в истерике.
Но она только спросила:
— Кто?
— Не знаю. Нашли час назад — лежит в своей комнате на Серебряной улице. Горло перерезано. Всё перерыто.
— Кто нашёл?
— Тори.
Лизку перекосило — Арториэль, или, как его чаще (разумеется, за глаза) называли, Тори, тёмный эльф по рождению и вор по призванию был лучшим из старших гончих. И её врагом. А ещё клиентом Нирмы, правда, довольно редким. Он предпочитал всё делать сам, пользуясь услугами других лишь в крайних случаях. И выбирал всё самое лучшее, в том числе самых надёжных информаторов, к которым и относилась Нирма. Но потребность в чужой помощи возникала у Тори не чаще раза в полгода-год. На мгновение Лизка даже забыла о боли.
— Он там что потерял?
— Не знаю. Хочешь, сама у него спроси, а мне что-то не хочется. — Кактус впервые за всё время разговора перевёл бегающий взгляд на Лизку. Глаза у него были зелёные и неожиданно устало-взрослые.
— Идём.
— Нет, извини. У меня дел — во. — Посыльный гильдии полоснул ребром широченной ладони по горлу, закашлялся, покраснел и, торопливо развернувшись на месте (отчего сумка с донесениями, посланиями и прочей внутригильдийской писаниной, которую Кактус неизменно таскал
Лизка проводила ненормального посыльного оторопелым взглядом, посмотрела вниз, обнаружив ту самую белую кошку, виденную пару минут назад ещё до того, как… Гончая вдруг осознала, что за новость принёс Кактус. Нирма… Девушка сжала зубы, чтобы не застонать, и села на землю, чуть не придавив обиженно мявкнувшую кошку. Животина шарахнулась в сторону и перебралась подальше от странной человечки, явно покушавшейся на её пушистый хвост. Лизка этого не заметила. Боль вернулась обратно, поднявшись изнутри удушающей ледяной волной. Нирма… Но как же так?
Тар проснулась на закате. Она сразу поняла, что день ещё доживает свои последние минуты и ей не стоит вылезать из импровизированного укрытия. Два плаща надёжно скрывали её от солнечного света, под ними было темно и прохладно — от земли. Холода девушка не чувствовала, только лениво шевелилась просыпающаяся Жажда. Тар поморщилась — когда же она перестанет нуждаться в таком количестве крови? Не может же так продолжаться всегда? Это ведь невозможно — постоянно добывать где-то свежую кровь.
Она пошевелилась, устраиваясь удобнее и стараясь при этом не скинуть плащи. Всё-таки хорошо, что их два — нет такой опасности случайно попасть под лучи солнца. Кстати, откуда взялся этот самый второй плащ? Тар услышала, как рядом кто-то пошевелился, и настороженно замерла. Но тут же поняла, кто это и немного расслабилась. Ирис. Только почему он стремится двигаться бесшумно? То, что она его всё же услышала, почему-то не особенно заинтересовало вампиршу.
«Не бойся» — почуял её тревогу бдительный меч.
«Я и не боюсь». — С облегчением обиделась Тар.
«Тише».
«Всё равно он не сможет нас услышать».
«Не сможет. Просто твой мысленный голос стал слишком громким и немного действует мне на нервы».
«Угум. Ты ещё скажи, что у тебя разболится голова».
«Не разболится. Но тебе нужно держать себя в руках. Скоро ты научишься воздействовать на людей».
«Чему научусь?»
«Ох… Может, тебе кто другой объяснит?»
«Рассказывай».
«Не время».
Тар поморщилась, но всё же решила обратить внимание на окружающий мир. Не вылезая пока из своего укрытия. Ирис всё ещё был рядом. Девушке даже почудилось, что он что-то шепчет, но это наваждение быстро прошло.
Эльф молча постоял над ней, а потом… осторожно снял свой плащ. Тар задержала дыхание, но ничего не произошло. Темнота и прохлада остались на месте. Полотно по-прежнему надёжно укрывало её.
Меч ехидно хихикнул:
«А говоришь, не боишься».
«Я и… А что это было?»
«Твоя глупость меня порой пугает».
Девушка поняла, что спорить бесполезно и замолчала. Эльф возился где-то за спиной, тихо насвистывая себе под нос. Пели птицы. Тар чувствовала, что ей осталось прятаться совсем недолго. В принципе, уже можно было выбираться из-под плаща, кроны деревьев здесь настолько густы, что ни у одного закатного солнечного луча нет шансов добраться до покрытой мхом земли. Но — не хотелось. И терзало ненасытное девичье любопытство — ну что он там бродит как потерянный? О чём думает? И плащ… Зачем?