Золотой Лис. 1-2 часть
Шрифт:
— Что ж, тогда покойной ночи, маменька, — сын покорно стерпел подаренный его лбу поцелуй матери.
И, весь исполнен тревожных и непростых дум, в сопровождении охранницы направился в свою опочивальню. Но если б, если б он хоть на миг обернулся и узрел горящий взор своей матери!
Ах, это пресловутое если бы…
Огонёк переливался пурпуром и золотом, а затем в сиянии его дерзко вильнул пышным хвостом проявившийся лис и проворно, одним прыжком сразу скрылся куда-то. Сияние затрепетало, а затем медленно угасло на поддерживавшей его раскрытой ладони.
— Очень красиво, папенька — но, ничегошеньки
— Дочь моя, мне тоже далеко не всё ясно. Однако я не грешу поспешностью суждений, уж соображаю, насколько сложен и многообразен мир…
Беседа эта проистекала ранним утром на небольшом балконе, прилепившемся к чёрной башне, уродливым каменным пальцем возвышавшейся над мёртвым лесом. Наверное, так он ни к чему бы и не привёл — этот никому не нужный и тягостный разговор между почти трёхсотлетним чёрным магом и единственным в его жизни светлым пятном. Дочерью.
А ведь казалось ещё совсем недавно, что та встреча с Божанси всё изменит. Ведь не так часто встречаются женщины, способные заставить пересохнуть губы у умудрённого жизнью чародея, словно у пятнадцатилетнего юнца… и как же горько вспоминать, что слишком поздно выяснилось, что выживет только одна — либо мать, либо ещё не родившаяся дочь. Как же больно вспоминать этот угасающий, искажённый болью тела и душевной мукой взор единственной по-настоящему родной женщины.
В тот вечер он проклял всех богов, каких только знал. Хоть бы один знак подали они ему, хотя бы на седмицу раньше! Могучий чародей прикрепил бы жизнь к телу обеих женщин — маленькой и большой — такими могучими чарами, кои не решились бы разорвать и бессмертные, чтобы не слишком уж разрушать этот мир… но последними словами Божанси, прежде чем она впала в беспамятство, была еле слышно прозвучавшая просьба.
— Дочь… пусть она…
И вот уж скоро двадцать лет, как в башне волшебника поселилось это взбалмошное и несносное существо, одновременно похожее и на мать, и на своё с неудовольствием рассматриваемое отражение в зеркале. Всяко бывало, конечно — пришлось даже за большие деньги и посулы пригласить в башню семью с глухого хутора в соседских владениях, чтобы жена крестьянина и его сестра не столько присматривали за несмышлёнышью, сколько воспитали её. Позволили осознать себя человеком, а не големом, зомби или призраком, каковых только и умел создавать чёрный маг.
В её шестнадцать уже изрядно разросшаяся к тому времени семья крестьянина получила плату и даже весьма щедрую надбавку сверху — и уехала обратно. Прочь, будто бы здесь ей было опаснее, чем в тех, продуваемых ветрами всех несчастий землях! Что ж, такова она, плата за тёмную сторону силы… и всё же, одиночество оказалось нарушено.
Но причудливым образом объединив в себе упорство отца и мягкую настойчивость матери, блистательной чародейки земли, дочь выросла строптивой просто на удивление. И хотя гости в башню заезжали куда чаще, чем о том догадывалась молва, несносная девчонка одним только язычком распугала все возможные кандидатуры. А ведь, скоро двадцать — как бы не перезрела… нет, не телом, уж отец не даст дочери состариться и на миг, а там уж и сама в мастерство вцепится. Способности просто блестящие, но… и ведь розгами не хочется драть! Хотя, иногда и ох как неплохо бы.
Чего стоило одно только это дурацкое желание скрыть данное при рождении
— Ладно, Морти. Приведи ко мне гонца, я хочу расспросить его. А ты глянь пока, чем встревожены волколаки в сумеречной роще за горой, я не успеваю и то, и то.
Дочь строптиво поморщила было носик — но всё же, мягкое постоянное давление отца постепенно излечивало её от торопливости и столь свойственного юности желания поделить весь мир только на два цвета — свет и тьму.
— Плохие известия, папа? — в голосе её отец услышал лёгкую тревогу.
Волшебник по своей привычке чуть помолчал, прежде чем ответить.
— Ещё не знаю, хотелось бы разузнать подробности. Скажем так — тревожащие известия. Барон Шарто и его мать сообщают, что в старых подземельях резко активизировалась нежить.
Пока девчонка с округлившимися в удивлении глазами (ах, как же она этой милой привычкой напомнила мать — аж по сердцу резануло) переваривала это сообщение, волшебник повторил своё распоряжение. Но дочь снова зафыркала, как почуявшая сырость кошка.
— Да зачем тебе этот солдафон, па? Я заглянула ночью — спит в соломе возле своего коня, седло под головой. И храпит так, что едва камни из кладки не вываливаются — даже громче тебя.
Волшебник со странной смесью умиления и осуждения покачал головой.
— А ты обратила внимание на покрой его плаща? Так вот, Морти — это не просто пошитая по эльфийской моде подделка, это и есть настоящий эльфийский плащ. Причём, не краденый и не снятый с убитого. А трость с зачарованным клинком? А амулет на груди, сделанный хорошим мастером из истинного серебра?
Когда дочь хотела выглядеть пай-девочкой, она то умела проделывать просто блестяще. Вот и сейчас, в деланном смирении потупив совсем материнские глаза, она некоторое время обдумывала сообщённые сведения. А затем медленно, с волнующей неспешностью подняла взгляд в лицо отца — и ведь, прекрасно догадывается, как то на него действует…
— Он не шпион и не наёмный убийца, у него не та аура. Но ты прав, па — я слишком поверхностно осмотрела его и не сделала выводов.
С лёгкой улыбкой чародей беззвучно похлопал, словно поздравляя не то дочь, не то самого себя с очевидной маленькой победой. А та на миг обняла отца, чмокнула в щёку и уже умчалась вниз всполошенной белкой. И кто знает, какие мысли прятались за мягким, всепрощающим взглядом этого человека? Но вот мы можем то легко узнать: чародей прикидывал — а не бросить ли эту заражённую проклятием землю да не уехать ли в другие края, где никто не признает в старике чёрного мага, а в легкомысленной девчонке его дочь?..
Ридд вылетел из сна мгновенно, быстро и резко. Ну да, поневоле вскочишь, когда на тебя сверху кто-то резко выльет ведро холодной воды, откровенно метя в лицо! Не разбираясь, он сделал подсечку, зацепив мыском ноги за щиколотку и другою мягко ударив в колено сбоку. Ещё не успевшее проснуться тело во мгновение ока привычно скрутило что-то трепыхнувшееся и слабо пискнувшее — и подмяло под себя.
И вот только сейчас парень кое-как проморгался мокрыми глазами и разобрал, что совсем рядом прямо на него испуганно смотрят снизу зелёные девичьи глаза. И что это та самая девица, которая так вольготно разгуливает по башне чернокнижника.