Золотой шанс
Шрифт:
– Зачем?
– Чтобы мы могли выпить этот живительный напиток, поедая мою пищу и обсуждая твой летний отпуск. – Он положил руку на дверь и начал медленно, но решительно открывать ее.
Подавив очередной стон, Фила отступила назад.
– Ну хорошо, заходи. Что там насчет моего летнего отпуска? – Она пошла впереди него на кухню и включила кофеварку.
– Сядь, Фила. Я хотел бы сделать одно предложение и буду очень благодарен, если ты постараешься выслушать меня до конца, прежде чем оттолкнуть обеими йогами. – Ник опустился на один
– Ну что ж, послушаем. – Женщина уселась на другой стул, будучи уже не в состоянии игнорировать еду. С некоторым удивлением она осознала, что сегодня утром действительно испытывает голод, так же как и вчера вечером. Это была перемена к лучшему. Последнее время она страдала отсутствием
Аппетита. Обычно она только ужинала, и то ей приходилось до этого выпить пару бокалов вина.
– Скоро тебе придется принять решение, которое повлияет на жизнь многих людей.
– Каслтонов и Лайтфутов.
Брови Никодемуса поднялись за стеклами очков.
– Это тебя удивит, Фила, но Каслтоны и Лайтфуты такие же люди, как Рут Сполдинг и те дети, которых ты отдавала приемным родителям.
– Сделай мне одолжение, не заставляй меня чувствовать себя обязанной перед Каслтонами и Лайтфутами. Меня от этой мысли тошнит. – Она взяла один из сандвичей и с удовольствием понюхала его.
– Не похоже, чтобы тебя тошнило. – Ник посмотрел на нее, прищурив глаза, после чего продолжил:
– Мне кажется, ты должна получше узнать нас, прежде чем принять решение, как поступить с акциями. Мне кажется, тебе будет проще это сделать, если ты проведешь некоторое время с нашими семьями. Ты поймешь, что мы такие же люди, как и все остальные.
– Что ты мне предлагаешь? Чтобы я устроила вечеринку и пригласила их?
– Я говорю серьезно. Сейчас все находятся в Порт-Клакстоне и проведут там еще несколько недель. Это в некотором роде летняя традиция. Каслтоны и Лайтфуты с большим уважением соблюдают традиции. Ты тоже могла бы поехать на побережье. У тебя появилась бы возможность познакомиться с семьями, задать вопросы и принять обоснованное решение по поводу того, как поступить с акциями. У тебя в руках большая сила. Разве ты не хочешь распорядиться ею с умом?
– Я уже и так много знаю про семьи. Собственно говоря, больше, чем хотела бы.
Ник мрачно поджал губы.
– Ты о каждом из нас имеешь свое мнение и знаешь, чего мы хотим, так? Но никого, однако, кроме меня, ни разу не видела.
Правда его слов заставила Филадельфию почувствовать себя неловко. Она сосредоточилась на втором сандвиче с яйцом.
– Просто я думаю, что не получу никаких удовлетворительных ответов, даже если проведу время в Порт-Клакстоне.
– У Каслтонов и Лайтфутов есть свои проблемы, Фила, может быть, даже парочка семейных скелетов в шкафу, но мы не чудовища. Мне кажется, если ты нас узнаешь, то поймешь это. А ты должна это понять, прежде чем примешь принципиальное решение по поводу того, что унаследовала.
Она
– Знаешь что? Время от времени я забываю, что ты один из них. Вероятно, потому что Крисси никогда про тебя не упоминала. Ты же сам рассказывал, что уехал от семьи три года назад. Но сейчас я начинаю понимать, что каждый раз, когда ты говоришь про семьи, включаешь себя в их число. Ты все время говоришь «мы».
– А чего ты ожидала? Что я буду отрицать, что Лайтфуты мои родственники? Я не могу этого сделать. У меня фамильный нос, видишь? – Он с важным видом постучал себя по носу.
Фила хмуро рассматривала его нос.
– А у женщин в вашей семье тоже такой нос?
– Нам не удалось это узнать. Я единственный ребенок своих родителей. Нос я унаследовал от отца.
– А твоя мать? – осторожно спросила Фила.
– Моя мать была очень красивой женщиной, – тихо произнес Ник. – Она умерла семь лет назад.
– Понимаю. Извини. – Фила пожалела, что не смогла удержаться от вопроса.
– Ты упоминала свою бабушку, но что случилось с твоими родителями, Фила? – через мгновение спросил он.
– Они умерли, когда я была еще совсем маленькой.
– И кто тебя воспитывал? Бабушка? Женщина кивнула.
– Пока мне не исполнилось тринадцать лет. Потом и она умерла.
– Кто же тебя воспитывал после этого?
– Меня отправили в детский приют. Ник нахмурился.
– Боже мой, Фила. Тебя направили в одно из этих заведений? У вас больше не было родственников? Никого, кто мог бы взять тебя к себе?
Его искренний шок показался ей почти забавным.
– Не пугайся так, Ник. Многие люди попадают в «эти заведения», как ты их назвал. Ими управляют добрые, хорошие люди. Это не так уж плохо, принимая во внимание другие возможные варианты.
– Так у тебя никого не было? – настаивал он.
– По-моему, есть где-то парочка дальних родственников. Но они не потрудились дать о себе знать после смерти бабушки. Моя попечительница нашла мою тетю по линии матери, но та сказала, что не в состоянии взять меня к себе. У нее уже было трое своих детей, и от нее как раз в тот момент ушел муж.
– Господи, – произнес Ник, что прозвучало одновременно как ругательство и как молитва. Фила покачала головой, слегка улыбнувшись.
– Ты так говоришь, как будто не в состоянии представить, что сам мог бы воспитываться в приюте.
– Не могу, – признал он. – Насколько хватает моей памяти, меня всегда окружала семья – Лайтфуты и Каслтоны. Если бы что-нибудь случилось с моими родителями, Каслтоны приняли бы меня и воспитали как своего сына. Мои родители поступили бы так же в отношении Дэррена. Черт возьми, да если вдруг завтра что-то случится с Дэрреном или его женой, я возьму их маленького сына. Вопросов нет. – Он пожал плечами. – Это всем нам понятно.
– Не у всех имеется такой обширный круг родственников, не говоря уже о финансовых возможностях для воспитания сироты.