Золотой век человечества – что было, то и будет. Психологическое исследование
Шрифт:
С возрастом «море» бесконечных возможностей уходит, и внутренний мир ребенка закрепляется на ограниченном пространстве «острова сознания». Однако у вундеркиндов некоторые струйки (емкости) из этого «моря» задерживаются, предопределяя исключительную успешность того или иного вида их земной деятельности. Эффект просветления более позднего детства возможностями младенческого периода пронизывает, будто лучом света, либо отдельные увлечения чудо-детей, либо их относительно широкие сочетания, например, у «детей-индиго».
Так откуда же вундеркинды? Они – из того «беспомощного», с точки зрения земной жизни, состояния, которому доступны связи с миром всезнания, а по сути, с Богом. Истоки гениальности
В психологии есть одно интересное наблюдение, показывающее, что особой творческой потенцией («божественным духом») младенец обладает до появления в этом мире, находясь еще в утробном состоянии. И уже в тот период младенцы способны непроизвольно подпитывать взрослых творческой энергией и духовностью. Замечено, что сверхспособности нарождающегося человеческого существа в определенной мере передаются матери – и она через вынашиваемое дитя получает возможность усилить свою интуицию, как бы подключиться к миру всезнания. Психологи, изучающие дородовое развитие ребенка, заметили две особенности поведения матери. Во-первых, на шестом – девятом месяцах беременности у нее вдруг проявляются повышенные творческие способности: чаще всего в профессиональной деятельности, особенно – у художников, музыкантов, литераторов. После родов этот всплеск талантливости исчезает, и женщина уже с удивлением смотрит на свои недавние работы. Во-вторых, в этот же период обнаружено проявление у будущей матери некоторых провидческих способностей, умения предвидеть будущее – чаще всего через сон. Причем речь идет о женщинах, вынашивающих не будущих гениев, а самых обычных детей.
Такое происхождение сверхспособностей хорошо подмечено А. Эйнштейном. Известно, что великий физик, послушав игру одного пятилетнего скрипача-вундеркинда, заявил: «Теперь я окончательно убедился – Бог есть!»
2.2.2. Почему нашему миру не нужны «чудо-способности»
Свидетельством того, что чудо-способности «не от мира сего», могут служить их трудные отношения с реальным миром. Вундеркинды – из другого мира, и поэтому миру взрослых, миру кесаря они чужды. Мир не развивает и не может развивать, совершенствовать в ребенке то, что появилось не по его заказу. «Мы рождены для вдохновения», – писал А. С. Пушкин. Однако обществу от взрослеющего ребенка требуется совсем другое – твердо усвоенные шаблоны мышления и поведения, окончательные убеждения, «привычки послушания» (Л. Н. Толстой), готовность копировать во всем старших по возрасту и положению.
В процессе социализации все необычное, выпадающее из ряда, значит, излишнее, а то и мешающее совместной жизни незаметно, но безжалостно вытесняется из сознания ребенка – включая то, что недавно делало его вундеркиндом. Поэтому и гласит японская пословица: в пять лет человек – гений, в двенадцать – талант, в двадцать – просто человек. В среднем лишь одному из ста учтенных «чудо-детей» удается прорваться в «чудо-взрослые».
В этом противостоянии миру «чудо-способность» для ребенка – скорее крест, чем подарок судьбы. Вундеркинд не опережает сверстников в своем развитии – он продолжает существовать как бы в ином измерении (не успел полностью и вовремя выйти из него вместе со своими сверстниками). Поэтому он – «другой», следовательно, «чужой». И ему не приходится рассчитывать на понимание в этом чуждом для него мире.
Качества, пришедшие с ним «оттуда», здесь оказываются неадекватными, непонятными и даже нежелательными, чаще приносящими мучения, чем пользу. Все это хорошо показывают многочисленные примеры жизни вундеркиндов. Чаще их долей становятся двойки и единицы по школьным предметам, которые им не интересны, недовольство учителей, испуг родителей, трудности общения со сверстниками (психологи
Создатель кибернетики Н. Винер – один из немногих, кому из чудо-детей удалось перейти в чудо-взрослые, – писал о своем детстве: «Из меня получился нелюдимый и неуклюжий подросток с весьма неустойчивой психикой».
Существование невостребованных способностей не может быть долгим. Поэтому катастрофой для психики ребенка оказывается неожиданная и резкая утрата «ключа» от своих способностей и опускание вслед за большинством сверстников в господствующую посредственность. Психиатрия знает немало таких пациентов. Для них уже выведен специальный синдром с особым набором болезненных проявлений – «синдром бывших вундеркиндов».
Неудивительно, что понимание трагичности судьбы вундеркиндов в реальной жизни и страх перед этим феноменом стали уже признанным фактом. Родителей и учителей в разных опросах спрашивали: «Хотели бы вы, чтобы ваш ребенок, ученик был вундеркиндом?» и «Хотели бы вы сами быть вундеркиндом?» В обоих случаях родители и учителя почти единодушны: ни в коем случае. Трагизм положения людей, чье мышление и поведение не укладывается в общепринятую схему, хорошо показан и в произведениях мировой классики. Достаточно вспомнить Дон Кихота, князя Мышкина, Мастера (у М. Булгакова)… Такова же судьба Христа в этом мире – судьба лучшего из людей.
Один из вариантов противостояния общепринятого и гениального А. С. Пушкин показывает в своей трагедии на примере отношений Моцарта и Сальери. Сальери, по версии Пушкина, – хороший, но не гениальный музыкант. Он достиг мастерства кропотливым трудом и терпением.
Ремесло поставил я подножием искусству;Я сделался ремесленником: перстамПридал послушную, сухую беглостьИ верность уху. Звуки умертвив,Музыку я разъял, как труп. ПроверилЯ алгеброй гармонию.В его деятельности нет чуда творения. В ней все понятно и объяснимо, ничто не вносит смуту в умы людей. Сальери – своего рода предтеча так называемой массовой культуры ХХ века.
Все иначе у Моцарта. В творчестве он неповторим, его музыка рождается непосредственно, вдохновенно, под диктовку сердца, она – от Бога. «Ты, Моцарт, Бог, и сам того не знаешь; я знаю, я», – восклицает Сальери. Налицо – два плохо совместимых мира. Мир Моцарта таинственен, непонятен и этим страшен, враждебен всем «сальери». Он – угроза их миру, понятному, предсказуемому, спокойному.
Моцарт разрушает привычные представления, вносит смуту в упорядоченное многими поколениями и «проверенное алгеброй» существование. Поэтому он должен быть уничтожен – приходит к выводу Сальери.
Нет! не могу противиться я долеСудьбе моей: я избран, чтоб егоОстановить – не то мы все погибли…Показательно, что Моцарт – видимо, вместе с ним и сам Пушкин – как бы оправдывает Сальери в своих предсмертных словах: