Золотой ворон
Шрифт:
– Не поощряй его, - сказал Жан.
– Ты ему нравишься, - без тени раскаяния сказала Кэт.
– Правда, Бармаглот?
Жан уставился на нее, не веря своим ушам, и только попытался выдавить из себя:
– Барма...
На этот раз Кэт произнесла это вслух:
– Бармаглот. Из «Алисы
– Выдуманные слова и тому подобное. Но оно запоминающееся, поэтому прижилось, как назойливая рекламная песенка. Может быть, специалист по английскому помнит ее.
Джереми склонился над псом, сцепив руки, как когти, и сказал:
– Берегись Бармаглота, сын мой! Челюсти, которые кусают, когти, которые цепляют. Что-нибудь, что-нибудь вкусненькое. Ура, ура!
– Он рассмеялся и сдался, сказав: - Это все, что у меня есть, извини.
Пес уставился на него безумными глазами из-за такого неожиданного выступления, поэтому Джереми наклонился и поцеловал его в мохнатый лоб. Жан отскочил от него так быстро, что Бармаглот растянулся на земле, и Джереми потребовалось всего мгновение, чтобы осознать, что он натворил. Он подхватил своего испуганного щенка, но не сводил глаз с ничего не выражающего лица Жана.
– Извини, - сказал он, весь напрягшись от беспокойства.
– Извини, это было...
Жан вырвал Бармаглота из его безвольных рук, нуждаясь в ограждении между ними. Джереми послушно присел на корточки, чтобы освободить место, и Жан заставил себя посмотреть на Кэт. Он едва расслышал собственный голос из-за бешеного сердцебиения:
– Повтори это нелепое имя еще раз. Может быть, при повторении это
Кэт переглянулась с ними, но сказала:
– Бармаглот.
– Она подождала, пока он повторит, показала ему два больших пальца и все испортила, сказав: - Точнее, Бармаглот Моро.
Он подумал, что ослышался.
– Это существо - не Моро.
Джереми выдавил слабую улыбку.
– Я бы предпочел не называть его ни Нокс, ни Уилшир.
– Альварес, - сказал Жан, но Кэт отмахнулась от него.
– Дермотт.
– Ты в меньшинстве, - сказала Кэт.
– Прими отцовство.
Это было глупо и опрометчиво, и они все пожалеют об этом, когда семестр и сезон будут потрачены впустую, но Жан сокрушенно вздохнул. Плечи Джереми все еще были напряжены, когда Жан повернулся к нему, а в его глазах читались сожаление и дискомфорт. Жан не знал, как это исправить, поэтому он протянул собаку в знак примирения и сказал:
– Если он хочет стать Моро, ему придется выучить французский.
Джереми серьезно кивнул.
– Я принимаю эти условия.
Джереми посадил Бармаглота рядом с плюшевой акулой. Пес тут же схватил ее и так сильно встряхнул, что та упала, а Джереми разразился беспомощным смехом. Жан снова прижал колено к груди, довольный тем, что наблюдает, пока его мысли заняты сражением. «Чьи это правила?» Спросила Рене, и голос Нила беззаботно ответил: «Правила изменились».
Не для меня, предупредил себя Жан, но на мгновение, только на это мгновение, он позволил себе притвориться.