Золотой Змей
Шрифт:
— Сеньор Магн, — тихо сказал Сперат. — Надо бы остаться. Сеньоры как пить дать свои права на добычу заявят. И магией это подтверждать начнут. Потеряем пехтуру…
— Плевать, — отрезал я.
У меня отчего то было совершенно ужасное настроение. К счастью оно постепенно прошло, когда я вернулся обратно в лагерь к Адель.
Следующие пару недель слились для меня в одно сплошное недоразумение. Я почувствовал себя Александром Македонским. Не в смысле великого завоевателя, нет. Я понял его острое желание сжечь обоз. Моё войско окончательно превратилось в сплошной табор — огромный поток тысяч людей, навьюченных награбленным добром, лишь изредка разбавленный телегами и карроччо.
И это ещё нас спасало то, что предприимчивые всадники
Я отменил выплату жалования. Моя пехота оказалась слишком разбавлена среди захваченных вириинцев и примкнувших бродяг, всадники почти растворились в наплыве множества новых «союзников».
Моё движение отмечалось столбами дыма и разорением не меньше, чем когда-то продвижение северных наёмников Гонората. Люди с таким упоением грабили тех, кто попадался им на пути, что я даже не пытался вмешаться. Пало ещё несколько мелких городков — единственное, что я мог сделать, это идти дальше, в надежде, что большая часть «войска» хотя бы попытается меня догнать. Вот если бы Джевал напал на меня сейчас, он наверняка бы меня разбил — я смог бы собрать, может, и больше всадников, но очень мало из них были готовы действительно драться.
Кстати, Джевал в очередной раз проявил решительность и предприимчивость. В одну из ночей он со своими спутниками оглушил и связал несколько конюхов, увёл десяток лошадей и сбежал. Организовывать погоню за ним я не стал — я даже узнал о его побеге спустя два дня, когда мне принесли от него письмо, которое он хитроумно передал через одного из рыцарей.
В письме он упражнялся в изящной словесности и выражал сожаление, что не может «в полной мере насладиться Вашим гостеприимством, сеньор Магн», ведь его ждут срочные дела, и всё в таком духе на полстраницы печатного текста, или, если точнее, на большой свиток пергамента.
Этот случай показателен — в моей армии царил страшный бардак. И я мог только бессильно наблюдать за этим. Относительные островки надёжности спонтанно возникали вокруг сильных и знаменитых рыцарей. Из вновь присоединившихся таких было не мало. А я упустил этот момент и не проводил с примкнувшими ко мне людьми достаточно времени, поэтому вокруг меня постоянно находилось порядка двадцати-тридцати рыцарей. Да и то, в основном благодаря Адель — она дарила им подарки из моей части добычи, беспокоилась о фураже и банально кормила их по вечерам. Эти случайные люди, большая часть из которых была со мной ещё в Таэне, медленно становились моими друзьями. Или, если точнее, дружиной.
Ещё два больших центра силы представляли собой Белый Рыцарь и Эйрик Кровавый Топор. Их соперничество никуда не делось — они по-прежнему старались превзойти друг друга. Что хуже, соперничали они друг с другом, а не передо мной.
Зато пехотинцы были по-прежнему мне преданы, и не только Фрозен и Леонхарт. Возвращаясь с охоты, я мог издалека определить в бредущей толпе свою армию по тому, как она взрывалась приветственными криками, когда видела мои цвета. Но их преданность была не той, которая была мне близка и понятна как жителю другого мира. Сперат пересказал мне поговорку, которую подслушал у пехотинцев: «Если долго идти вслед за Золотым Змеем, то и тебе достанется пара золотых чешуек». Они ждали, что от меня, только того, что обязательно будет добыча.
В какой-то момент я остро почувствовал, как теряю управление армией. Как Магн в детстве, когда он на сноровистом жеребце выронил
За день до выплаты жалования мы дошли до того места, где надо было бросить баржи с барахлом и повернуть к Караэну. До него оставалось ещё километров сорок на северо-восток. И на этом пути как раз стоял Горящий Пик, наша фамильная твердыня. До меня доходили смутные слухи, что в Горящем Пике засел Гонорат, бежавший из Караэна. Это заставляло меня нервничать и много думать о предстоящем разговоре с ним. Я с удивлением понял, что предпочёл бы, чтобы брат прямо восстал против моей власти. Ведь именно из-за этого Гонората, тупого ублюдка, всё пошло наперекосяк. Он лично участвовал в убийстве отца, из-за него погибла сестра. Я уже не тот, кто, появившись в этом мире, первым делом попытался сбежать. Я изменился. Теперь мне было проще принимать сложные решения. И всё же, если Гонорат выйдет из ворот Горящего Пика мне навстречу и встанет на колени? Смогу ли я убить его?
Всё это вместе изводило меня, делая раздражительным. И в любом случае, следовало решить свои семейные дела без лишних свидетелей. Поэтому я кинул клич, собрал те двадцать рыцарских копий, что вошли в мой ближний круг, и двинулся к Горящему Пику, не ожидая остальную армию.
Белому Рыцарю, Эйрику и пехотинцам я приказал собрать отставших и догнать меня.
Мой отряд насчитывал немногим меньше ста всадников. Этого, конечно, не хватило бы для штурма, но хватило бы для осады и даже для боя, если потребуется. Адель с Ивэйном тоже сели в седло. Оставлять её одну в лагере я опасался — что тоже довольно много говорит о том, во что превратилась моя армия всего за пару недель разнузданного мародёрства.
Горящий Пик встретил меня своими зловещими бастионами и закрытыми воротами. Я послал человека, который помахал флажком и прокричал моё имя. Я открыл немилосердно скрипнувшее плохо подогнанным сочленением новое забрало с длинным клювом, призванным отводить удары копья, и остался метрах в двухстах, на пределе досягаемости тяжёлых арбалетов. Потом подумал и всё же снял шлем, отдав его Сперату. Открытое лицо тут не фигура речи, я унылая необходимость для власть предержащего.
Горящий Пик неприятно удивил меня своей суровой лаконичностью. Скорее крепость, чем замок. Четыре массивные, кажущиеся приземистыми башни по углам и выступающий над ними донжон. Очень грубая кладка — сейчас, пожалуй, сделали бы лучше. И не очень большой. Впрочем, я избалован видами укреплений Таэна и Кесаены. Замок Мерт тоже был, пожалуй, значительно больше и выше. А если сравнивать с убогими башнями вокруг Вириина или даже с прянично-праздничным, белым с красными остроконечными крышами замком семьи Дар, то Горящий Пик внушал уважение. Но самое главное — его стены были сложены из тёмного, как будто опалённого, камня. Без шуток, казалось, что валуны были словно оплавлены. Магн в детстве не обращал на это внимание. Чёрный холм, на котором стоял Горящий Пик, был с довольно крутыми склонами, но сам был изумрудно-зелёным, как и вся долина Караэна. Горящий Пик не только доминировал над местностью, но и сильно. Как будто кто-то рассыпал над ярко-зелёным ковром мешок белых домиков с красными черепичными крышами, которые сползлись в кучки и отгородились стенами. А Горящий Пик на этой красоте, как грязная пепельница.
Поместье Итвис в Караэне явно пытались построить в похожем стиле.
Ворота Горящего Пика открылись, и оттуда вышла группа людей. Человек пять были одеты как зажиточные горожане, и только один, шедший впереди, был в доспехах, но без шлема. Не выдержав, я направил Коровку им навстречу, без особого стеснения положив на плечо Крушитель.
— Приготовь свой дурной арбалет, Сперат, и приотстань, — велел я. Со мной остались Гвена и щитоносец. Второй пока так и не оправился от ран — даже моя магия не смогла вернуть ему подвижность суставов.