Золотой Змей
Шрифт:
Я ожидал увидеть Гонората, но его среди вышедших навстречу не было. Я с радостью увидел Вокулу и Фанго. Остальные тоже были знакомы, но их имена я не потрудился запомнить. Человеком в доспехе оказался Леон.
Я подъехал к ним поближе, и они бухнулись на одно колено. Молча. И смотрели в пол, как слуги, когда крупно накосячили.
— Где Гонорат? — спросил я. Вернее, прорычал. Только сейчас я понял, насколько сильно раздражён и, чего уж там, напряжён и взволнован. Если не сказать более откровенно. Вместо ответа Леон поднялся с колена и протянул мне шлем, который до этого держал под мышкой.
— Мой сеньор, — начал он, — простите нас.
Я взял шлем из его рук. Леон
Местная броня была произведением искусства. Не вся, а та, что стоила действительно дорого. Созданная для абсолютной защиты, она всё же несла на себе ограничения, накладываемые физическими возможностями людей. Кираса на мне, которую я снял с трупа Инобал-старшего, имела разную толщину: от почти трёх миллиметров на груди, около полутора на спине, до всего одного с боков. То же самое и со шлемом. И всё же, если сталь хороша, то обычному человеку будет очень трудно её пробить и в самом тонком месте. Острое шило алебарды, которым ударит пехотинец, скользнёт по украшениям и рёбрам жёсткости, удар клювом боевого молота оставит вмятину. Даже если пробьёт броню, то не войдёт больше чем на сантиметр, завязнет в поддоспешнике.
Разве что я, благодаря своей невероятной силе, мог творить чудеса — но и то далеко не всегда. Очень много зависело от мастера выковавшего броню. ГОСТов тут не было, прочность железа могла гулять в очень широких пределах. А главное, даже хорошая броня, из стали, которая, как мне кажется, могла бы поспорить с лучшими образцами заводской из моего мира, всегда имеет вкрапления шлака. Слабые места. Вот выпущенный из арбалета четырехгранник, благодаря силе и скорость, обычно пробивал пару миллиметров брони. Конечно, не всегда, и надо еще суметь попасть… В общем, лучше стрелять втроем-вчетвером. В идеале, в упор.
— Дело в том, что… ваш брат… Он храбро сражался, и только благодаря его мужеству и доблести мы смогли вырваться из поместья Итвис! Если бы не он, мы бы пали в неравном бою среди сточных вод…
— Давай к сути, Леон, — перебил я его.
Тот обернулся на Фанго и Вокуле. Те молчали. Не помню, чтобы они раньше были такими молчаливыми.
— Когда… когда… мы уже думали, что опасность позади… — Леон тяжело вздохнул. Наконец посмотрел мне в лицо, но не отвел взгляд, — В него попали из арбалета. Стреляли из темноты. Он был тяжело ранен, и мы не смогли его исцелить.
— И вы, конечно, не знаете, кто это был? Кто в него выстрелил? — кивнул я. Судя по характеру ранений, его буквально застрелили в затылок. Хоть и пробили шлем всего два болта, дыры солидные.
— Простите меня, мой сеньор, я принимаю всю вину на себя! — выпалил Леон. При этих словах Фанго и Вокула заметно оживились. Почувствовали облегчение. Как, впрочем, и я.
— Ну что ты, я тебя не виню. Это, конечно, ужасная трагедия, — кивнул я и выбросил шлем в сторону. Идиотский поступок, дорогая же вещь. Но я чувствовал себя так легко, что мне хотелось смеяться и что-то подбрасывать. — Гонорат хоть частично искупил свою вину. А вот вы двое, вам придётся объяснить, как же так получилось, что мой дом в Караэне горит, мой брат убит, а мои владения разграблены…
— К счастью, всё не так плохо, — вскинулся Вокула. — Благодаря слухам, что ваш брат жив, мы смогли удержать самых алчных от посягательств на ваши земли и…
— Благодаря моим умелым действиям, эти слухи были убедительны.
— Ладно, расскажите потом. Сейчас я желаю мыться и спать, — я хохотнул. Наконец-то небо будет закрыто каменным потолком, а не матерчатой стеной палатки. И, главное, этот камень будет принадлежать мне. И только мне.
Глава 14
Змеиные закрома
Утром я выскользнул за дверь спальни. Она вела прямо на стену — так уж был устроен донжон. Очевидно, он был достроен позже основного замка. Горящий Пик вообще не был типичным замком. Его стены больше напоминали длинные блокгаузы со стрелковой галереей на втором ярусе. Помещения внутри давно приспособили под хозяйственные нужды, но обычно стены в замках представляли собой именно стены, а не замкнутые конструкции с одной усиленной стороной. Донжона раньше не существовало: если верхние этажи традиционно предназначались для апартаментов владельцев, то на первом этаже находилась лишь огромная прямоугольная шахта, уходящая отвесно вниз. По её краям тянулся широкий каменный пандус, опирающийся на массивные выступы. Всё это напоминало работу долгобородов, если бы они решили построить шахту внутри замка.
Центральный зал располагался метрах в десяти ниже уровня замка, в самом скальном теле Черного Холма. Если не считать свежую солому, постеленную на непривычно ровные плиты пола, он почти не отличался от обычных больших залов в замках. В центре находился огромный камин, в который можно было войти, лишь слегка пригнувшись — его размеры позволяли жарить целого бычка для орды нахлебников. Рядом стоял длинный деревянный стол из тщательно обработанных, но всё же не таких ровных досок, как в моём мире. Возле массивного стола — не менее монументальные лавки для дружины. Человек сорок могли разместиться, если потеснятся. На возвышении находился отдельный стол для хозяев замка. Потолок был плоским, как в городских квартирах, и казался слишком низким — от такого я уже отвык. За исключением совсем бедных домов, в местных жилищах над головой редко встречались доски: обычно перекладины и выше — черепичная кровля. Чердаки здесь знали, но строить их было дорого. А в полностью каменных домах потолки старались делать сводчатыми для прочности — выбить зубилом из камня плиты длиной двадцать метров могли только долгобороды. Однако здесь свод был явно естественным, очень ровным, хотя в паре мест немного породы высыпалось. Это тоже говорило о высоком профессионализме строителей.
В общем, я буквально чувствовал след долгобородов. Поэтому меня так рано подбросило с постели — мне не терпелось спуститься по шахте в глубину Черного Холма и посмотреть, что там.
Я очень осторожно открыл дверь, умудрившись не разбудить чутко спавшую жену. Такое случалось редко, и я бы с удовольствием отметил этот момент как свое уникальное достижение, но я играл нечестно. Рядом с дверью, довольно громко похрапывала Лилия. Кажется, эту воительницу звали именно так. Та самая, которую Адель когда-то сватала за Ланса. Кто знает, может, для них ещё не всё потеряно.
Несколько секунд я смотрел на Лилию. Спать в полном латном доспехе, пусть и сидя, опираясь только на алебарду, — на такое способен только высокопрофессиональный воин.
Воздух на стене замка был прохладным и свежим, наполненным ароматами трав и цветов. Ветер, поднимающийся с долины, приносил с собой звуки пробуждающегося замка: хозяйственный шум, голоса людей, лай собак и ржание лошадей. Но находясь над всем этим, ощущалась странная отстранённость, которая бывает только на большой высоте, где земные звуки словно тебя не касаются.