Золотые росы
Шрифт:
– Интересно, сколько они стоят, - взволнованно сказала Зинка.
Мы долго топтались возле прилавка, пока я, наконец, решилась спросить про цену. Карандаши стоили рубль. Мы с Зинкой вспомнили свой "святой родничок", занесенный сейчас снегом, вздохнули и поплелись вон.
Домой мы возвращались уже в сумерках, когда волшебная витрина сияла электрическим светом. В окнах тоже зажигались огни. Искоса взглянув на меня, Зинка мрачно сказала:
– Что-то нам сейчас будет...
Но на этот раз наши тревожные
– Папка здесь!
– обрадовалась я.
Отец сидел на низенькой скамеечке и, улыбаясь, смотрел на двух крошечных девчушек, повязанных крест-накрест платками. Мы с Зинкой молча уставились на них.
– Внучки мои, сиротки. В садик ходят, - заметив наше недоумение, пояснила хозяйка.
Девочки держали в руках по куску нашей лепешки с сыром и с наслаждением ели. Вспомнив утреннее чаепитие, я покраснела до ушей.
– Что, набегались?
– спросил отец.
– Удрали, - сказала мама.
– А что ж им одним тут сидеть. В городе интересней, - неожиданно заступилась за нас хозяйка.
Мы с Зинкой только переглянулись. Отец собрался уезжать, пообещав прислать за нами через пару дней лошадь.
– Выступать послезавтра, - сообщила мама.
Это известие меня даже нисколько не взволновало. В голове засела одна мысль - как раздобыть рубль, чтобы купить карандаши.
КАРАНДАШИ И ГРУШИ
Утром, едва проснувшись, я первым делом вспомнила про карандаши и ни о чем другом уже не могла думать, тем более, что выступать нам предстояло только на следующий день.
Всю дорогу, пока мы шли в Дом культуры, я оглядывалась по сторонам в надежде, что вдруг найду рубль. Бывают ведь такие чудеса на свете! Наконец я решилась спросить у мамы.
– Нет у меня, Оленька, денег, - печально сказала она.
– Придется тебе подождать...
– Я же не на игрушку прошу, а на карандаши.
– Ты уже не маленькая и должна, понимать, что нет у нас денег, сказала мама и тут же, пожалев меня, добавила: - Подожди немного, мне здесь одна женщина должна рубль. Если она отдаст, так и быть, я его тебе на карандаши пожертвую...
– А какая женщина?
– спросила я с надеждой.
– Тетя Аня, жена пожарника. Помнишь, что напротив нас жили?
Радость моя сразу померкла. Я прекрасно помнила эту тетю Аню, про которую бабушка говорила, что у них зимой снегу не допросишься.
В Доме культуры уже шел смотр. На сцене ребята танцевали матросский танец. В зале тоже сидели ребята, съехавшиеся на олимпиаду со всего района. Перед сценой стоял стол, покрытый красной скатертью, за которым сидела комиссия. Маму куда-то позвали. Она велела нам сидеть на месте и без нее никуда не уходить, а сама пошла за сцену.
В зале все время хлопали стулья: одни люди уходили, другие приходили. Нам с Зинкой тоже надоело сидеть,
– Смотри-ка!
– потянула меня за рукав Зинка.
Я глянула, куда она показывала, и увидела маму, которая сидела за красным столом и что-то записывала. Понимая, что ей сейчас не до нас, я потянула Зинку за рукав:
– Пошли!
– Куда?
– удивилась Зинка.
– Дело есть, - сказала я таинственно.
Мы вышли на улицу. Легкий снежок плавно кружился в воздухе. Возле Дома культуры, мерно жуя сено, стояли лошади. Прямо под ногами у них шныряли бойкие городские воробьи.
– Ишь, народу понаехало!
– удивленно сказала Зинка.
– Как на ярмарку.
Я не знала, что такое ярмарка, но спросить постеснялась, да и некогда было.
– Знаешь что, - сказала я, - пойдем к пожарничихе, может, она отдаст рубль...
– А чего там, пусть отдает и все!
– загорелась вдруг Зинка.
Мы зашагали вдоль по улице. Возле церковной ограды стояла закутанная в платок бабка и продавала груши. Маленькие коричневые дички гремели о жестяную мерку.
– Почем?
– осведомилась Зинка.
– Рубль, деточки, рубль мерочка, - сказала бабка.
– Сладкие...
Я проглотила слюну, а Зинка пренебрежительно бросила:
– Рубль за такое барахло? Да их летом у нас в лесу сколько хочешь, даром бери!
– Вот и бери... летом, - сердито сказала бабка, потеряв вдруг к нам всякий интерес.
– Неужто покупают?
– недоумевала Зинка.
– Конечно. Видишь, уже полкорзины осталось, - сказала я, вытягивая шею.
И как бы в подтверждение моих слов из-за угла выбежал мальчишка и направился прямо к бабке. Протянув ей новенький хрустящий рубль, он подставил карман.
– Есть же люди, которым деньги девать некуда!
– сердито проворчала Зинка.
Мы пошли дальше.
Новый дом пожарника с белыми ставнями был обнесен высоким забором. Во дворе на цепи металась огромная собака. Мы остановились в нерешительности. Я осторожно тронула калитку. К моему удивлению, она оказалась незапертой. Собака, гремя цепью, бросилась на нас.
– Не бойся, Зина, она не достанет, - сказала я, прижимаясь к забору и совсем позабыв в это время, что не Зинка, а сама я когда-то удирала от собаки.
На крыльцо вышла хозяйка.
– Чего надо?
– крикнула она.
– Здравствуйте, тетя Аня, - сказала я вежливо, не обращая внимания на нелюбезный прием.
– Здравствуй, здравствуй, коли не шутишь, - сказала пожарничиха, всматриваясь в нас с Зинкой.
Мы молчали, не зная, что говорить дальше, и хозяйка, поеживаясь от холода, кивнула нам, чтобы шли в дом. Я так и не поняла, узнала она меня или нет.
– Ну, как вам живется, в колхозе-то?
– спросила она, когда мы, шмыгая носами, замерли у порога. "Узнала, оказывается!" - обрадовалась я.