Золотые росы

Васюкова Галина Георгиевна

Танька все бродит беспризорная, хотя Заречье уже давно присоединили к нашему колхозу. Алексей Иванович теперь не председатель, а бригадир. Почти каждый вечер он босиком спешит по залитому водой лугу в правление колхоза, и вид у него оживленный и бодрый.

А в деревне цветут сады. От самого центра до конца деревни тянется колхозный сад. Прислушиваясь к гудению пчел, стоят молочно-белые яблони. Изо всех палисадников выглядывают кудрявые вишенки, которых и не видно было раньше, когда они стояли без своего убора.

Даже унылое Заречье принарядилось - там ведь тоже весна! У нас с ними теперь

одна весна, общая. Наш старенький, поминутно чихающий трактор вспахивает зареченское поле. Ровными рядами ложатся темные пласты земли, которые скоро начнут зеленеть. Хорошо им! Уберутся в зеленый наряд, потом сменят его на желтый. Осенью жнивье ощетинится колючей шубой, а к зиме снова поле укроется стегаными пластами вспаханной земли. И нет у него никаких забот о нарядах, не то, что у тетки Поли, которая целыми днями дежурит возле сельпо.

– Вот ситчику Фене на платье набрала, - говорит она, показывая маме синенький в белые цветочки материал.
– Как, ничего?
– спрашивает она.

– Красивый. Фене пойдет, - говорит мама.

– Очередь там огромадная. Да вы бы пошли, вам без очереди отпустят, говорит тетя Поля.

Я выжидательно смотрю на маму.

– Нам, собственно говоря, ситец... не очень нужен, - смущенно отвечает мама, взглянув на меня. Я опускаю глаза. Я понимаю, почему она так говорит: у нас нет денег. Тетке Поле как-то удается кое-что скопить, а нам нет.

Однажды тетка Поля принесла отрез голубого шелка на платье.

– Девчата лен полют, а тут шелк привезли. Фене платье будет, довольная, рассказывала она.

Взглянув на материал, моя мама тоже всполошилась.

– Поля, есть у вас еще деньги?
– спросила она.

– Вот, все что осталось, - ответила тетка Поля, протягивая на ладони несколько бумажек.
– На отрез мало...

– Спасибо. Вечером отдам, - сказала мама, пересчитывая деньги.

– Тоже еще молодая, нарядиться охота, - глядя ей вслед, сочувственно вздохнула тетка Поля.

Я обрадовалась, что у мамы будет новое платье. Тогда она, пожалуй, отдаст мне то самое, с серыми "яблоками", о котором я мечтала.

Мама пришла домой часа через два.

– Полдеревни обегала, пока денег достала, - сказала она весело.
– Ну, зато Устенька рада будет...

– Так это ей?!
– воскликнула тетка Поля.

– Ей, конечно, - сказала мама.
– Вы вот своей Фене купили, а дед Сашка не догадается. Мужчина, что с него взять!

– Стоило так ради кого-то стараться!
– удивлялась тетка Поля.

Я бросилась к маме и крепко поцеловала ее. Потом помчалась к Зинке, чтобы поделиться радостью: у Устеньки будет нарядное платье.

К НАМ ЕДУТ ГОСТИ

Окончились занятия в школе, и мы уже несколько дней носились по деревне вольные, как птицы.

Белыми мотыльками разлетелись цветы яблонь, и на их месте появилась первая завязь. Яблочки были еще такие маленькие и незавидные, что их даже не караулили. Мы попробовали было на зуб, но потом долго отплевывались горькие.

А у Петьки в огороде наливался соком прозрачный крыжовник. Петька ходил важный и даже близко никого не подпускал к своему огороду.

– Лопнешь от жадности, буржуй несчастный, - говорила Зинка, и мы, задрав носы, проходили

мимо.

– Грачи голодные, - шипела нам вслед Лещиха. Мы не обращали на нее внимания. Крыжовника, конечно, хотелось, но у нас были дела и поважнее.

Возле нашего дома на фанерках стояли изделия из глины. У нас там был целый завод. Глину мы брали в овраге и месили в старом жестяном тазу. Каждый лепил, что умел: Ленька по большей части зверей, а мы с Зинкой посуду.

Из-под Зинкиных пальцев выходили горшки, кувшины и миски, я лепила сервизы и вазы. Крошечные чашечки с ручками были как настоящие. Сначала мы держали свои изделия в тени, чтобы не потрескались, а потом сушили на солнце. Когда это занятие надоедало, мы бежали играть в "Казаков-разбойников". И так каждый день с раннего утра до самой темноты. Волосы у меня выгорели, лицо было обветрено так, что я, к своему удовольствию, почти не отличалась от Зинки. И вот однажды моей привольной жизни наступил конец. Забежав как-то днем на минутку домой, я увидела в руках у мамы письмо.

– Вот, Оленька, к нам едут гости, - сказала она, - твоя двоюродная сестра и тетя...

– А сестра большая?
– спросила я.

– Пожалуй, такая, как ты, - прикидывая в уме, сказала мама.

Я обрадовалась и побежала разыскивать Зинку, чтобы сообщить ей неожиданную новость. Вечером мама сказала отцу:

– Письмо получила из Витебска - твоя сестра Ульяна с Алей собираются к нам...

– Да ну?!
– удивился отец и, взглянув на меня, как-то неопределенно улыбнулся. Я не понимала, почему он как будто нисколько не обрадовался. Ведь он, наверно, соскучился по своей сестре, потому что, сколько я помнила, он никогда не ездил к ней в гости и она не приезжала к нам.

Несколько дней у нас в доме шли приготовления к приему гостей. Мама с бабушкой все стирали и убирали, я срочно лепила новый сервиз в подарок своей сестре. Глядя на всю эту возню, отец посмеивался:

– Леньке бантик на рубашку не забудьте нацепить, а Ольга чтоб умела делать реверанс...

Мама сердито отмахивалась, но, когда отец уходил, она тревожно спрашивала меня:

– Оленька, я надеюсь, ты не разучилась вести себя прилично?

Я молчала, потому что никак не могла припомнить, чтобы вообще когда-нибудь проходила эту науку. Отец и сама мама всегда учили меня быть правдивой. Я привыкла говорить в глаза все, что думала, а потом вдруг как-то так обычно получалось, что я, оказывается, плохо себя вела.

Мама до сих пор не могла простить мне тот рубль, который мы с Зинкой с таким трудом отвоевали. Она говорила, что я ее просто опозорила, хотя мне и сейчас казалось, что не отдавать долг гораздо хуже, чем просить.

Тетю Ульяну я никогда не видела, она ничего нам не была должна, и мне казалось, что у мамы нет никаких оснований волноваться. Ну, а с сестрой мы уж, наверно, поладим, независимо от того, умею я себя прилично вести или нет.

Я с нетерпением ожидала ее приезда и мечтала о том, как буду ходить с нею вместе на речку, играть и, может быть, даже спасу от какой-нибудь опасности, как когда-то Зинка спасла меня от волка, хотя и не настоящего. Зинка, разумеется, тоже будет с нами, и мы будем дружить втроем. Только бы поскорее она приехала!