Зона бессмертного режима
Шрифт:
«Да, блин, масштабы». Ан и Шамаш встали на транспортер, недремлющая автоматика скомандовала плавный старт, и широкая, как настоящая дорога, «бегущая дорожка» потащила визитеров к выходу из трюма. Затем был лифт, терминал, тамбур жилой зоны и вторичное погружение в дезактивирующий туман. Звездолет и вправду был огромен, чудовищно велик. Наконец они попали в необъятный коридор, сняли шлемы, вздохнули полной грудью и, усевшись на пассажирскую «бегущую волну», с комфортом двинули в ЦП звездолета. Это был внушительный, идеально круглый зал, по периметру которого располагались экраны. Под ними – море кнопок, выключателей и верньеров, мириады указателей приборов и панелей. Тут
– Что-то долго вошкаетесь, корешки. Я уже собрался брать прицел.
В кресле на гиперсиловых подушках развалился ануннак, внешность которого доверия не вызывала. Лицо его было резко асимметричным, уши – оттопыренными, глазенки – бегающими, а манеры – отвратительными. Что-то в нем напоминало бродячего кота, сдуру возомнившего себя царем зверей, – сразу чувствовалось, что происходил он из рукожопов, чудом уцелевших во время Великой чистки.
– А, вот оно что… Парсукал, – выдохнул при виде рукожопого Шамаш, глаза его сузились, кулаки захрустели. – А я так и думал, что это ты. Спинным мозгом чуял. Ну вот и свиделись наконец.
– Верно чуял, корешок, куда мне деться, – мерзко усмехнулся Парсукал, проглотил слюну и неожиданно повысил свой скрипучий голос: – Эй, братва, кто там не в курсе. Это и есть Шамаш. Тот самый… Лучшего рулилы я не видел.
На Ана, с добрым видом оценивающего обстановку, он демонстративно не обращал внимания.
– А, рулила. – Три кресла из восемнадцати разом повернулись, в них с понтом расположились ануннаки, не обремененные добродетелями. – Ну, далан на тайман, рулила. Мазево живем.
По осунувшимся рожам, по расширившимся зрачкам было понятно, что они уже успели вмазаться.
– Такому асу и вдруг понадобился пилот? – округлил глаза Шамаш. – Не ты ли пер сюда конкретно на ручном? Я тебе мысленно аплодировал.
Острый взгляд его уже успел отметить и следы борьбы, и разбитые панели, и пятна крови на полу. Настроение у него резко поднялось – да, похоже, у этих сволочей что-то крупно не срослось.
– Еще бы, блин, твоя выучка, кормилец. – Парсукал кивнул, но посмотрел не с благодарностью – с затаенной злобой. – В общем, такой вот расклад. Взяли мы посудину на скок с прихватом, приморили газом фраерню, стали разбираться с экипажем. А в него, оказывается, теперь включают Бойца. Эта сука замокрила трех моих парней да вдобавок заблокировала зэт-программу Перехода. Вот, полюбуйся, – с неожиданным проворством он поднялся на ноги и повернул одно из кресел на сто восемьдесят градусов, – каков урод.
В кресле развалился Лицензированный Боец – спецбиоробот Управления Космопорядка. Именно развалился, фрагментировался на куски. Все, что от него осталось, напоминало груду протоплазмы. Стреляли в упор, в корпус, из деструкционного ствола, видимо автоматического.
– А, так, стало быть, ты ищешь дурака, который бы провел вас вручную до Входа? – скосоротился Шамаш, саркастически вздохнул и дернул налитыми широченными плечами. – А потом еще, наверное, захочешь, чтобы он полез в Канал? На ощупь, вслепую, без ГЭВН и зэт-программы? Нет, милый, я не идиот. И не самоубийца.
– Но ты ведь уже однажды делал это, – хмыкнул Парсукал, оскалился и сразу сделался похожим на издохшего кашала. – Тогда, у Примы Ригеля, в Двойной Кассиопее? У ментов под носом? Что, припоминаешь?
Ан тем временем, уже прикинув обстановку, посмотрел с немым вопросом на Шамаша, тот многозначительно кивнул и подошел еще на шаг поближе к Парсукалу.
– На память я, земеля, не жалуюсь. А ты вот с ней, как видно, не дружишь. Что,
Голос его был негромкий, дружеский, но он звучал сигналом для Ана. А потому тот по-доброму улыбнулся, повернулся боком и начал незаметно так расстегивать карман. Там лежал массивный, отличной заточки нож.
– Ладно, корешок, ладно. Будет тебе доля, – фыркнул Парсукал, заржал, однако в глазах его промелькнула ненависть. – И хорош тебе о прошлом. Забыл, что кто его помянет, тому глаз вон?
– Я же сказал, земеля, что на память не жалуюсь. Но и зрение берегу, – подмигнул Шамаш и вдруг с рычанием, сократив дистанцию, ударил Парсукала в лицо куполом бронированного шлема от скафандра. Резко, мощно, но с дозированной силой, с тем чтобы не убить, а оглушить.
– Хурр! Хурра! – Ан тем временем выдернул перо и лихо, с быстротою молнии, прочертил им воздух, отчего один из супостатов схватился за горло, другой – за фонтанирующую кровью сонную артерию, а третий, получив гостинец в яремную впадину, ужасно захрипел и мигом затих. Настала гробовая, вернее, мертвая тишина, только мерно, на еле слышимой ноте урчали генераторы пси-поля да подергивался судорожно, кривил лицо пребывающий в отключке Парсукал. Казалось, что он крепко спит и видит какой-то страшный сон.
– Тэк-с, заточен правильно. – Ан неспешно вытер нож, посмотрел на свет, убрал на место. – Ну и что теперь? Какие мысли?
– Когти надо рвать, вот какие мысли, – выдохнул Шамаш, подошел к экрану, застучал по клавишам. – Так, так, так. И не так, и не этак, и не мать… Алгоритм зэт действительно того… С концами. Ни программно, ни аппаратно не взять. А валить надо. Таких посудин в Космофлоте, думаю, не больше сотни, шум, наверное, стоит знатный, на всю галактику. В конце концов нас с гарантией вычислят, а встречаться с имперскими сторожевыми перехватчиками лично мне чего-то не хочется. Видел однажды, что делает залп форсированных фотонных лучеметов. В общем, надо двигать, сопли не жевать, прикидывать хрен к носу и шевелить грудями. Брать на борт своих, ануннаков нормальных, и в темпе вальса отчаливать ко Входу в Канал. Ну а уж там – как карта ляжет, или пан, или пропал. По мне, так лучше сдохнуть с музыкой, чем дальше киснуть на Нибиру. На зону больше не вернусь… Живым… А мертвому – насрать. Вот так, утес, в таком разрезе.
– Верно мыслишь, молоток, – одобрил Ан. – Ну-ка выведи меня на линию. – Он подождал, пока Шамаш наладит связь, авторитетно кашлянул и командирским голосом сказал: – Эй, Фофан, это Ан. Как слышимость?
– Ништяк, утес, – ответили ему. – Слухаю.
– Давайте с Драным Мухой собирайте народ, – велел Ан. – Всех наших, музыкантов [67] , мужиков нормальных, придурков правильных [68] . Пидорасов и чертей не надо. Пусть одевают, сколько есть, «гандонов» и кандыбают к нам сюда, в левый задний. А бабы их чтобы в темпе вальса собирали бы шмотье и прочий триппер. Усек?
67
Блатной, владеющий феней.
68
Представитель лагерной интеллигенции, к примеру библиотекарь.