Зонтик для террориста
Шрифт:
На следующий день Кувано пришел в пять утра. Я проснулся за час до этого, как обычно. Закончил небольшую ежедневную пробежку и пил растворимый кофе. Кувано стоял в дверях с огромной старой сумкой на плече.
– А это что? – спросил я его.
– Хлам, – ответил он.
– Хлам?
– Ага. Хлам, который я собрал. Вот хочу съездить выкинуть. И тогда никаких неоконченных здесь дел у меня не останется.
Немного подумав, я ответил:
– Поехать выбрасывать хлам аж до горы" Фудзи? Может, выпьешь кофе?
Он
– А где ты будешь учиться во Франции?
– В Новой Сорбонне, Париж-три.
– Что хочешь изучать?
– Пока не решил. Но до начала семестра планирую поучиться разговорному французскому, поэтому и собрался выехать пораньше.
– Несомненно, тебе больше подходит быть студентом или ученым, чем старшим менеджером по продажам верхней одежды.
Кувано засмеялся, пожав плечами.
– А тебе что больше подходит?
– В данный момент – бокс. Мне нравится.
– Тебе нравится, потому что ты сильный. Но теперь я не смогу за тебя болеть.
Я имел в виду не совсем это. Когда удар попадал в цель, я видел, как разлетаются, ярко сверкая, капли пота противника. Такое интенсивно наполненное время я ощущал только на ринге. Я улыбнулся, ничего не объясняя.
– Приезжай на матч на звание чемпиона мира.
– Я верю, что так оно и будет. Ты, Кикути, сделаешь это, неизбежно, – с серьезным видом сказал он.
– На самом деле «неизбежно сделаю»? Звучит как преступление. – Я встал. – Ну что, поехали?
Он кивнул и тоже поднялся.
На часах – полшестого. Мы прошлись до машины, запаркованной неподалеку. Кувано нес свою сумку очень осторожно. Я открыл заднюю дверь, он положил сумку на пол, проверил, хорошо ли она лежит.
– Как мы поедем? – спросил он, садясь на пассажирское сиденье впереди.
– Доверься мне. Сам-то ты все равно дороги не знаешь.
Утром двигатель заводился плохо. Аккумулятор тоже следовало бы поменять. «Сколько еще осталось моей старушке?» – подумал я. Без сомнения, счет шел на месяцы. Но двигатель наконец заурчал. Машина медленно пришла в движение, мы выехали на улицу Яманотэ. Мы собирались доехать до Сибуи и выбраться на скоростное шоссе Томэй. Машин было мало. Воскресенье, да еще раннее утро. Сильно я не разгонялся, машина шла хорошо. Кувано всю дорогу молчал. Впервые он заговорил, когда мы проехали шоссе Косю.
– Наверное, делать тебе замечания – наглость с моей стороны. Сам-то я за рулем ни разу не сидел, – сказал он осторожно. – Но ты водишь как-то не так, как все.
– А-а, – ответил я. – Это точно, вожу я не как обычно. У меня тормоза сломаны.
– Тормоза сломаны?
Нам помешал красный свет. Я потянул ручник на себя.
– Но ты же останавливаешься.
– Парковочный тормоз. А обычные тормоза у меня сломаны.
Кувано задумался, будто пытался понять то, что я сказал.
– Значит, есть две системы тормозов: при парковке и при движении, и у тебя сломаны те, которыми пользуются во время движения.
– Абсолютно точно.
– Поехали обратно.
– Почему?
–
– Не волнуйся. Я уже полгода так езжу.
– Возвращаемся. Без разговоров.
Он уперся, чего обычно с ним не бывало. Я хотел возразить, но огромный грузовик, ехавший по соседней полосе, разогнался и подрезал нас по касательной. Я дернул ручник изо всех сил. И в этот миг перестал чувствовать какое-либо сопротивление. Я посмотрел на свою левую руку. В ней был ручник. С вырванной пружиной. Кувано позеленел.
– Ты был прав, – сказал я. – Я вырвал ручник. Теперь сломаны обе тормозные системы. Иначе говоря, машину не остановить. По крайней мере, обычным, неэкстремальным способом.
Кувано посмотрел на меня. Он уже пришел в себя и выглядел невозмутимо. Присутствие духа моментально вернулось к нему.
– Знаешь, что в сумке?
– Всякий хлам, да?
– Вообще-то там бомба, – спокойно сказал он.
Я взглянул на него:
– Отличный хлам.
– Как будто ты знал.
– Ну, я думал, что-то не так. Глядя на тебя, невозможно было не догадаться. Сам смастерил?
– Что будешь делать? – ответил он вопросом на вопрос.
Голос его по-прежнему был спокоен. В минуты опасности он, напротив, не терял присутствия духа. Особенность характера. Он неоднократно проявлял ее в студенческой борьбе.
Я убрал ногу с педали газа. Постепенно стал снижать одну за другой передачи четырехступенчатой коробки. Показался мост через железнодорожную линию Одакю.
– Есть только один способ остановиться – врезаться во что-нибудь, – сказал я. – Бомба взорвется от столкновения?
– Думаю, нет. Но гарантировать не могу.
– Понятно.
Я повернул направо вдоль канала. Красный свет, остановиться невозможно. Ехавший прямо автомобиль погудел и объехал нас.
Кувано сказал:
– Мы недалеко от Комабы.
И точно. Если можно говорить об удаче в нашем положении, то, к счастью, я хорошо знал местность. Мы проехали еще немного и свернули налево на перекрестке у бань. Вокруг – ни машин, ни людей. Я ехал на пониженной передаче. Скорость упала до десяти километров в час. Если столкнуться с чем-то упругим, наверное, удастся затормозить более или менее мягко. Дорога расходилась на две, я вновь свернул налево. Здесь дорога была широкой и безлюдной даже днем. Я заорал что есть мочи:
– Впереди горка! Поднимемся на нее, и, когда скорость снизится до минимальной, я въеду в какое-нибудь дерево на аллее. Открой дверь, чтобы сразу выпрыгнуть.
Кувано кивнул.
Я хотел спросить о мощности бомбы, но потом передумал. Ее же сделал Кувано. Значит, качество должно быть отменное.
Мы взобрались на горку по центру дороги. И в это мгновение слева показался ребенок на велосипеде, он мчался очень быстро. Столкновения не избежать. Медленнее ехать я не мог. Но я успел резко вывернуть руль до конца направо и изо всех сил нажал на газ. С велосипедом мы, к счастью, разошлись, но справа на нас с неизбежностью надвигалась каменная стена. Машина врезалась в стену.