Зов Халидона
Шрифт:
Через пару секунд он понял причину того, почему самолет стало кидать из стороны в сторону: он попал в полосу жуткого тропического ливня. Струи дождя с грохотом били по фюзеляжу; лобовое стекло покрылось слоем воды, с которым не справлялись стеклоочистители. Впереди стояла сплошная серая стена. Он закрыл левое окно, подтянул подсос и начал плавное снижение до шестисот пятидесяти футов. Под самолетом была кромешная тьма. Ни малейшего просвета в черноте джунглей. Он постарался мысленно восстановить очертания и изгибы Марта-Браэ. Чувствовал он себя крайне неуютно. Он продолжал выдерживать скорость и курс по компасу, но понимал,
Его продолжало сносить. Почему-то в голову пришли морские термины, и Алекс определил, что ветер дует с кормы через старборд [47] , с сожалением подумав, что под парусом он чувствует себя гораздо увереннее. Он выровнял самолет и довернул вправо, обратно в стену дождя. Сквозь лобовое стекло ничего не было видно, поэтому он потянулся через сиденье и открыл правое окно. Шум встречного ветра заглушил все остальные звуки; в окно били струи дождя, моментально залив сиденья, пол кабины, приборную панель… Намокла и заблестела доска с нарисованным маршрутом, мел расплылся.
47
Старборд – правый борт судна (морск.).
И тут он увидел его… точнее – это. Плато на травянистой равнине. Через старборд, тьфу ты, через правое окно. Более светлую полосу посреди всеобщей черноты. Темно-серую прогалину во мраке леса.
Его снесло влево от поляны – всего на милю, может, немного больше.
Но он добрался до места. И в этот момент все остальное не имело значения. Он быстро пошел на снижение, заходя над лесом с левого берега, выбрав эту точку как вершину восьмерки, необходимой для захода на посадку. Описав три четверти петли, он отдал штурвал от себя, направляя самолет к земле. На альтиметре оставалось сорок футов, когда сзади на поляне внезапно вспыхнул свет. Он поблагодарил судьбу: этот тусклый свет в кромешной тьме помог ориентироваться. Он доверял показаниям приборов, с трудом, но все-таки видел землю и был готов к посадке в темноте, но луч неизвестно откуда возникшего света придавал уверенности.
И дал возможность различить очертания еще одного самолета, замершего на краю поля.
Там, откуда начиналась дорога к лагерю.
О боже! Ничего не удалось. Он опоздал.
Самолет коснулся земли. Он приглушил двигатель и покатил к чужому самолету, левой рукой доставая пистолет, а правой совершая необходимые манипуляции по управлению машиной.
В свете его фар появился мужчина, странно машущий руками. Он был без оружия и не делал никаких попыток скрыться. Алекс был откровенно озадачен ситуацией: люди «Данстона» – это убийцы, а человек в лучах фар не проявлял никакой враждебности. Вместо этого он развел руки в стороны и покачал ими, как крыльями, – справа налево, несколько раз, пока самолет Маколифа приближался к нему.
Наконец Алекс вспомнил инструкции, полученные на поле у Юнити-Холл. «Если заметите встречный самолет, покачайте крыльями – справа налево… Два раза…»
Человек
Маколиф затормозил и выключил зажигание, крепко зажав пистолет и не спуская пальца со спускового крючка.
Мужчина появился из-за крыла и что-то закричал Алексу в открытое окно. Белый, в просторной накидке типа пончо, с акцентом уроженца Юга Соединенных Штатов, откуда-то из дельты Миссисипи.
– Черт побери! Чертовски оживленное местечко! Рад видеть твою белую шкуру, парень. Я вожу черных и трахаю их баб, но все равно они мне не нравятся! – Пилот орал что есть мочи, но голос с трудом перекрывал шум дождя.
Алекс присмотрелся. Он был среднего роста и, судя по лицу, худощавым, но жилистым. Житейские невзгоды изрядно потрепали его. Ему было за сорок.
– Давно вы здесь? – крикнул Алекс, стараясь скрыть волнение.
– Привез сюда шестерых черномазых минут десять назад, может, чуть раньше. Ты, наверное, с ними? Командуешь парадом?
– Ага.
– Да, на них никогда нельзя положиться, когда возникают проблемы. А на этих горных лугах ничего, кроме проблем, и ждать не приходится. И здесь без белого человека не обойтись, готов поставить на кон собственные яйца!
Маколиф, прикрываясь бортом кабины, сунул пистолет за пояс. Надо было поторапливаться. И отвязаться от пилота.
– Они сказали, что есть проблемы? – бросил он как бы между прочим, выбираясь на крыло под дождь и спрыгивая на мокрую землю.
– Черт побери! Судя по тому, как они лаялись промеж себя, они в ярости. Похоже, кто-то по второму разу загнал партию дури, за которую эти парни уже выложили свои сраные баксы. Еще скажу – вооружены они до зубов.
– Кретины! – отозвался Алекс. – Господи, послал же ты идиотов на мою голову!
– Похоже, они прольют сегодня немало кровушки, приятель. Эти черномазые уложат кучу своих братьев, чтоб мне провалиться!
– Если они это сделают, все пойдет к чертям собачьим, в Новом Орлеане запахнет жареным… – Алекс помнил, что этот крупнейший портовый город в штате Луизиана – главная перевалочная база для доставки наркотиков в южные и юго-западные штаты. И пилот-южанин наверняка об этом знает. – Они пошли вниз по склону? – Алекс намеренно указал направление на сотню ярдов от тропинки, ведущей в лагерь.
– Черта с два они знали, куда идти, парень! У одного из них было что-то похожее на счетчик Гейгера, да только кажется мне, что эта хреновина не очень-то им помогала. По-моему, они пошли туда. – Пилот махнул рукой чуть левее невидимой отсюда тропы.
Алекс быстро занялся подсчетами. Сканирующее устройство, используемое людьми «Данстона», способно определить место с точностью до тысячи ярдов. Сигнал они поймают, но уточнить направление не смогут – для этого нужны другие приборы. В этом слабость всех подобных мини-радаров дальнего радиуса действия.
Тысяча ярдов – это три тысячи футов, или более полумили в густых, труднопроходимых лесах Кок-Пита. И если у этой банды всего десять минут форы – это еще не смертельно. Тропы они не знают; впрочем, он тоже не знал ее, но хотя бы ходил по ней. Дважды. Таким образом фора сокращается. А если они еще и ошиблись, входя в лес так, как показал пилот, и если предположить, что они пойдут по прямой… преимущество во времени сводится к нулю.
Если… если он найдет тропу и не собьется с пути.