Зов Оз-моры
Шрифт:
Убить… но чем? У Мины не было при себе ни кинжала, ни даже охотничьего ножа. Лишь булава с каменным навершием.
Мина поднял палицу, чтобы размозжить коню череп. Тот не издал ни звука.
– Нет, не могу! Не могу! – закричал на весь лес Мина, опустил палицу… и увидел упрёк в глазах коня.
«Они вправду как люди. Всё разумеют, только говорить не могут», – прошептал он самому себе, вновь поднял палицу и ударил коня между глаз. Потом ещё и ещё раз…
Когда конь умер, хозяин лёг рядом и положил голову на его шею, ещё тёплую. Поражённое морозной
– ---
[1]Вельдеманово – село к югу от Нижнего Новгорода. Название явно мордовское (от вельде – «благодаря чему-либо» и мани – «ясный», «безоблачный»).
[2] На самом деле Оз-мора сложена на древнем языке волжских финнов, а старейшие курганы в бассейне Волги насыпали другие народы – арии и их потомки, ираноязычные скифы и сарматы.
[3]Черемисы (марийцы) – волжско-финский народ, родственный мордве.
[4]Курильницы (ритуальные чаши) чаще всего находят в курганах индоиранскихархеологических культур III тысячелетия до новой эры – абашевской и катакомбной.
[5]Вайю – индоиранский бог ветра. В Ригведе это животворящее божество, а в Авесте – беспощадный бог северного ветра, несущий мороз и смерть.
Глава 14. Недобрый знак
– О Боже! – захохотал Денис. – Это же просто сказка.
Варвара тоже рассмеялась, и её тревога развеялась. Она подмела пол, открыла всё волоковые окна, чтобы выходил дым, затопила печь, пошла в чулан за травами и зарыдала, учуяв знакомый и родной запах.
В лес и на луг мама начала водить её с раннего детства. Юную Толгу приучали отличать ромашку от нивяника, чабрец от душицы, чистотел от зверобоя, репейник от чертополоха, полевой хвощ от лугового…
Теперь же у Варвары не было ни матери, ни дома, ни даже своего чулана с целебными растениями. «А ведь прав был Путила Борисович! Надо было отговорить мужа ехать к Боборыкину. Остались бы в Козлове, жили бы, поживали… Но разве Денис послушался бы меня? Нет, конечно! Уехал бы один. Тогда его даже спасти было бы некому, и он замёрз бы в лесу. Или волки бы его съели. Или кабаны… Нет, правильно я поступила, что не послушала Быкова!» – сбивчиво шептала она самой себе, выбирая травы для лечения.
«Да, ведь ещё и ногу ему нужно натирать! Что входит в мазь? – начала вспоминать Варвара. – Берёзовый дёготь… Вот он, в погребе! Сок свежей полыни… Её можно нарвать в деревне. Моча девицы… Я, конечно, не девица, но и не старуха же. Сойду!»
Во дворе она покрошила полынь в старый ритуальный ковш и долго толкла её с дёгтем, а затем помочилась туда и всё перемещала. Средство для лечения Дениса было готово.
Затем Варвара спустилась с восковой свечкой в бохарям. Там, в тёмной прохладе погреба, она зарыла в землю куриные перья и прошептала: «Бохарям-ава, будь милостива ко мне! Дай мне счастья в супружеской жизни, дай здоровья мне и мужу моему. Защити нас от несчастий!»
В погребе Варвара нашла вяленое мясо и молоко, чтобы приготовить пшённую кашу. Теперь будет чем и самой пообедать, и Дениса покормить, и встретить вечером
Сварив пшёнку, она отложила чуть-чуть каши в мисочку и поставила под печку – пусть богиня дома Куд-ава полакомится. Потная и усталая, Варвара присела рядом с мужем отдохнуть и выпить холодной браги.
– Зачем я вчера совал голову в дупло? – спросил Денис. – Что это был за обряд?
– Я ж тебе сказала. Есть такие духи – алганжеи. Невидимые, вредные… Кусают человека, и он болеет. Сначала Инжаня прогнала их от тебя. Потом ты принёс жертву Богу дуба. Он укрепил твоё здоровье. Теперь я тебя врачую.
Допив позу, Варвара сняла войлок с мужниной ноги и стала её натирать, бормоча корхтафтомы и напевая мормацямы. Денис постанывал от удовольствия.
– Руки у тебя шёлковые! Ни разу больно не сделала.
– Легче стало?
– Кудесница! Разве такую жену на лесную русалку променяешь! – ответил он, вспомнив недавний разговор с Варварой. – Токмо вот воняет твой бальзам, как ссаки из поганого ведра.
– Терпи, Денясь! Поправляйся!
Офтай вернулся засветло. Его кожаное очелье набухло, панар прилип к телу. Как только дед переоделся, Варвара бросилась к нему с извинениями.
– Мы с мужем много позы выпили. Не сердись на нас.
– Этого добра зятья сколько хочешь натащат, – махнул рукой Офтай. – Не приставай ко мне со всякой ерундой. Видишь, как я промок. Здесь и капли не упало, а там ливень стеной шёл.
Он рассказал Варваре, почему молян прошёл не так, как обычно. Когда солнце начало свой путь к закату, с юга приползла тёмная туча, и начался проливной дождь. Вознеся славу богам и отведав ритуальные блюда, промокшие люди поплыли домой, не проведя и половины обрядов.
– Это плохой знак, очень плохой! – вздохнул Офтай. – Ливень на Велень озкс! На нас за что-то злится Ведь-ава. Завтра состоится озказне. У мельничного омута. Сейчас до Инжани дойду, кое-что обсудить надо.
Варвара насторожилась, услышав слово «озказне». Оно означало ритуальный дар богам, но именно сейчас – человеческое жертвоприношение: разгневанную Ведь-аву по-другому не умилостивишь.
«Не Дениса ли они хотят отправить на съедение Ведь-аве? Мы чужаки, а у него так вообще крест на шее. Вдруг нас для этого сюда привезли? Вправду ли им кузнец нужен или враньё это было? Неужели я останусь одна? И спасти мужа никак уже не смогу. Буду молить богов, чтобы всё обошлось», – испуганно думала Варвара.
Денис тоже заволновался, увидев беспокойство на лице жены.
– Вы о Ведь-аве что-то гутарили? – поинтересовался он.
– Да-да … – торопливо и отстранённо ответила она.
– Чего ты так перепугалась?
– Дева воды злится на деревню. Гроза на керемети была.
Варвара решила не говорить мужу о жертвоприношении, чтобы не пугать его.
– На деревню злится, но ведь не на нас тобой, – пожал плечами Денис. – Почему же ты дрожишь?
– Это и нам плохо, – расплывчато ответила она. – Жестокая она. Злым духом раньше была, чудовищем… а потом богиней сделалась. Людей в жертву требует. А не принесёшь жертву, может и грозу, и град, и засуху наслать. Может весной погреба затопить или снести ведькев.