Зов странствий. Лурулу
Шрифт:
«Гликка» приземлилась в полдень. Разгрузку трюмов и их последующую загрузку ожидавшими отправки товарами произвели без задержки. Тем не менее, еще несколько партий местной продукции, хранившиеся на провинциальных складах, должны были доставить только через пару дней. Трамповым грузовым судам, чьи маршруты изменялись в зависимости от спроса, нередко приходилось испытывать подобные задержки. Жаловались только пилигримы — не в последнюю очередь потому, что теперь, лишившись финансовых средств, они не могли развлечься в селении неподалеку от космопорта. Стремясь утешить паломников, Винго пообещал подать им после ужина обильный десерт из местных фруктов. Но самой приятной новостью для них стало то,
В салон зашли Сиглаф и Хунцель. Взглянув по сторонам и обнаружив Монкрифа, потягивавшего чай и читавшего журнал, они решительно направились к нему. Монкриф вздохнул, отложил журнал и повернулся к ним: «Любезнейшие дамы! Надо полагать, вы собрались прогуляться по пляжу? Будьте осторожны — не заходите в море без зеленых купальных шапочек — в противном случае вас может сожрать монитор-трапеноид. Впрочем, даже зеленые шапочки не всегда помогают».
«Мы не намерены ни гулять, ни плавать! — заявила Сиглаф. — Нас интересуют другие вопросы».
«У нас было время подумать, — сухо прибавила Хунцель. — Когда ты заплатишь все, что должен?»
Монкриф аккуратно поставил журнал на полку: «Я не сидел сложа руки. Напротив! Я занимался сбором необходимых средств и теперь готов с вами рассчитаться».
Не ожидавшие такого ответа Сиглаф и Хунцель ошеломленно молчали. «Если так, мы рады это слышать», — произнесла наконец Сиглаф.
«Да-да, радостные вести — для всех заинтересованных лиц! — заверил ее Монкриф. — Тем не менее, необходимо покончить с некоторыми формальностями».
«Какие еще формальности? — возмутилась Сиглаф. — Смотри, болтовней на этот раз ты не отделаешься!»
Монкриф сделал рукой снисходительный волнообразный жест: «Следует применять общепринятые деловые методы. Прежде всего: вы уже подготовили расписку о получении? Нет? Я так и думал. Сию минуту разборчиво напишите расписку, содержащую следующий текст: «Настоящим подтверждается получение от Марселя Монкрифа, в полном размере, суммы возмещения всех задолженностей и финансовых обязательств, выраженных и подразумеваемых, возникших и существовавших с первого момента известного или неизвестного срока существования Вселенной, в зависимости от того, какая из этих дат наступила раньше, до того момента, когда во Вселенной померкнет последний квант энергии, независимо от того, в какой форме, одушевленной или неодушевленной, будут существовать к тому времени стороны, производящие расчет». Проставьте дату и подпишитесь».
Сиглаф взвыла от ярости: «Вздор! Чушь собачья! Ты над нами издеваться вздумал?»
Хунцель лениво обронила: «Отдавай деньги, и положим конец всей этой трепотне».
«Разумеется, — вежливо ответил Монкриф, — но прежде всего я должен получить надлежащие счета-фактуры с постатейным указанием всех кредитов и дебитов. Надо полагать, вы уже оформили счета?»
Хунцель шлепнула на стол лист бумаги: «Вот все, что требуется. Здесь подведен итог заработной платы, до сих пор не выплаченной мне, Сиглаф и трем девушкам. Будь так добр, вручи нам эту сумму».
Монкриф взял счет, критически просмотрел его и поднял глаза, всем своим видом выражая удивленное непонимание: «Это какая-то шутка? Где вычеты текущих расходов? Вы забыли о стоимости перевозки и пропитания, не говоря уже о деньгах, полученных вами на карманные расходы».
«Насколько я понимаю, ты говоришь о так называемых «расходах на содержание труппы», — заметила Хунцель. — От нас не требуется учет таких расходов, они покрываются помимо заработной платы».
Монкриф отбросил счет: «Ваши цифры никуда не годятся.
Сиглаф и Хунцель смотрели на цифру Монкрифа, дрожа от гнева.
«Возмутительно! — воскликнула Хунцель. — Мы отказываемся подвергаться такому грабежу!»
«Тем не менее, это сумма, которую я готов уплатить. Если вам так угодно, вы можете проверить мои расчеты».
«В любом случае, уплати хотя бы часть! Лучше хоть какие-то деньги, чем никаких! В Каксе мы подадим жалобу «красным мундирам», и они заставят тебя рассчитаться сполна!»
Монкриф благодушно пожал плечами: «Мне все еще потребуется расписка, подтверждающая получение вами любой выплаченной суммы». Он начал подсчитывать фишки. Клуты с подозрением наблюдали за его действиями. «Почему ты считаешь какие-то грязные кругляшки из картона?» — потребовала объяснений Сиглаф.
Монкриф с достоинством ответил: «Это ценные бумаги, выпущенные паломниками. Каждая фишка ст'oит десять сольдо и обеспечена ценными реквизитами, находящимися в сундуках пилигримов. Эти фишки следует рассматривать как законные долговые обязательства, позволяющие нам рассчитаться».
Сиглаф и Хунцель оглушительно расхохотались.
«Не пройдет!» — закричала Сиглаф. — «Не принимай нас за деревенских дур!»
«Плати настоящими деньгами и плати сию минуту! — взревела Хунцель. — Иначе мы выдадим тебя «красным мундирам» — и тебя утащат, как визгливого брыкающегося поросенка, в работный дом на острове Аквабель!»
«Я предъявлю встречные обвинения, — возразил Монкриф. — Это вас, а не меня, утащат в трудовой лагерь».
«Ничего подобного! Наш иск неопровержим, потому что ты нам должен! Один этот факт достаточно свидетельствует о твоем уклонении от исполнения договора, и дело будет в шляпе!»
«Чепуха, детский лепет! — заявил Монкриф. — Правда восторжествует!»
Хунцель отозвалась презрительной усмешкой: «Не забывай: в исправительном лагере на Аквабеле содержат насильников и головорезов. Кроме того, там кормят гнилыми объедками — если вообще кормят».
Клуты раздраженно покинули «Гликку» и принялись расхаживать по пляжу. Монкриф остался за столом, размышляя о событиях прошедшего дня. Размышления не исправили ему настроение. Всюду, куда ни взгляни, притаились тревожные неопределенности. Кроме того, самый ужасный враг из всех — колоссальное и неумолимое Время — надвигался все ближе и становился все огромнее в перспективе воображения. Годы проходили безвозвратно.
Монкриф поморщился и выпрямился на стуле. Подобных бесполезных дум следовало избегать. Верно — он больше не был проворным молодым шарлатаном, но умственные способности его не покинули и все эти годы только развивались! Он остался таким же коварным, проницательным и дерзким, как всегда — хотя, по правде говоря, в последнее время расслабился и обленился. Тем не менее, с другой стороны, разве склонность к легкой жизни и потворству своим прихотям не была ему свойственна изначально? Ведь ему не было суждено стать акробатом и ходить колесом на потеху толпе до конца его дней? Конечно, нет! Что же делать? Ответ был ясен. Необходимо было возродить живость характера, сопротивляясь стареющему телу, потерявшему быстроту реакции и неспособному разгорячить кровь мощными гормональными стимулами.