Зовем вас к надежде
Шрифт:
Линдхаут. Нет, я узнал об этом только в Клотене, аэропорту Цюриха, от господина Эжена Дюбуа.
Грин. Кто это?
Линдхаут. Уполномоченный по вопросам безопасности «Саны».
Грин. И что же вы узнали?
Линдхаут. Господин Дюбуа прошел со мной в бар аэропорта, где передал мне письмо от господина Гублера.
Грин. С помощью наших европейских коллег нам удалось создать телемост. Наши гости
Шесть установленных в студии мониторов показывают на всех телеэкранах Петера Гублера со строкой внизу:
Петер Гублер/ Базель — прямая передача по спутнику.
Грин. Господин Гублер, вы подтверждаете сделанные профессором Линдхаутом заявления?
Гублер. Все было так, как он изложил.
Грин. Что было написано в вашем письме, господин Гублер?
Гублер. Меня через посредников проинформировала советская сторона: советские агенты во Франции якобы обнаружили босса так называемой «французской схемы» и располагают абсолютно надежными доказательствами, кто им является.
Грин. И кто же это?
Гублер. Этого мне посредники не сказали.
Грин. И все же вы настоятельно попросили профессора Линдхаута сразу же прибыть в Цюрих?
Гублер. Профессор Линдхаут лично должен был получить доказательства от одного человека, которого он знает с давних пор и чьим другом является.
Грин. Кто этот человек?
Гублер. Мне жаль, но этого я сказать не могу.
Грин. Может быть, нам это скажет ваш уполномоченный по вопросам безопасности, который сидит рядом с вами. Господин Дюбуа?
На телеэкранах всех шести мониторов появилось лицо Эжена Дюбуа со строкой внизу:
Эжен Дюбуа/Базель — прямая передача по спутнику.
Дюбуа. Я тоже не могу этого сказать.
Грин. Друг, имени которого вы оба не хотите назвать, тогда действительно был в Цюрихе?
Гублер. Нет. Он не смог прибыть в Цюрих. Поэтому я и написал господину Линдхауту письмо. Его друг хотел видеть его в Вене, и господину Дюбуа было поручено попросить профессора Линдхаута сразу же полететь в Вену и встретиться там со своим другом.
Грин. И вы это сделали, профессор Линдхаут?
Линдхаут. Я это сделал, мистер Грин.
Грин. Что произошло в Вене, господин Линдхаут?
Линдхаут сообщил, что его друг так и не смог туда прибыть.
Теперь на мониторах и экранах телевизоров появилось изображение Карла Радлера и соответствующая строка внизу.
Грин. Это доктор Карл Радлер — руководитель венской испытательной установки «Саны»… Господин Радлер, как дальше развивались события в Вене?
Доктор Радлер объяснил,
Грин. Появился ли в конце концов этот друг профессора Линдхаута?
Радлер. Нет. У него не было возможности. Прибыл другой знакомый профессора Линдхаута.
Грин. Как его имя?
Радлер. Я не могу этого сказать.
Грин. Не находите ли вы это очень странным, доктор Радлер?
Радлер. Что именно?
Грин. Что как вы, так и господа Гублер и Дюбуа, не хотите назвать фамилий информаторов?
Радлер. А у вас принято раскрывать по телевидению всей нации фамилии американских или иных лиц, выполняющих секретные задания?
Грин. Этот второй друг или знакомый профессора Линдхаута — он все-таки прибыл?
Радлер. Да, он прибыл.
Грин. Когда и где они встретились и о чем говорили?
Радлер. И на этот вопрос я не могу ответить.
Линдхаут (перебивает). Я могу ответить — во всяком случае, на вторую часть вопроса. Мы говорили о «французской схеме» и о ее таинственном боссе. Мой знакомый показал мне снимки босса, которые сделали советские агенты во Франции, а позднее дал мне прослушать в советском посольстве в Вене пленки с перехваченными телефонными разговорами «босса».
Грин. И вы узнали этого так называемого босса на фотографиях и его голос на пленке?
Линдхаут. С абсолютной уверенностью.
Грин. Кто это был?
Линдхаут. Этот человек сидит напротив меня. Мистер Бернард Брэнксом.
Грин. Вы сразу же вылетели в Штаты?
Линдхаут. Да, сразу же.
Грин. Вы намеревались сорвать маску с мистера Брэнксома?
Линдхаут. «Сорвать маску»… слишком патетично. Я собирался немедленно подать на него заявление…
Грин. Вы привезли с собой доказательства — фотографии и пленки?
Линдхаут. Нет, мы с моим знакомым посчитали это слишком опасным. Все улики были направлены с дипломатическим курьером в советское посольство в Вашингтон.
Возбуждение людей в зале студии и многих миллионов зрителей на всей территории Соединенных Штатов росло с каждой минутой. На телеэкранах можно было видеть непрерывно мигающие сигналы огромного телефонного узла связи за стеклом, девушек, которые отвечали на звонки, записывали их и складывали записки в стопки. Другие девушки относили эти стопки на стол мужчины, сидевшего за стеклянной стеной. Он читал записки, сортировал их и делал пометки. В студии царило неестественное спокойствие: Грин проводил дознание абсолютно без всяких эмоций.