Зовите меня Апостол
Шрифт:
Известность и слава — любовники, с которыми не потягаешься.
Взбодренный кофе, я вернулся в комнату и уселся на кровать с мобильником в руке. Настало время звонить миссис Бонжур. Голова гудела — надо же осмыслить и переварить события прошлой ночи да еще понять, как вести себя в новых обстоятельствах.
Прежде всего разберемся с Церковью Третьего Воскресения: либо преподобный еще безумней, чем я думал, и на нем ответственность за убийство Дженнифер, либо кто-то пытается его подставить. Нутром чую: именно это и пытаются сделать.
Знаю: люди охотно ведутся на «чую нутром» и «голос сердца». Эта тема постоянно всплывает там и сям — от рекламы женских прокладок до получателей «Золотой пальмовой ветви» в Каннах. Но я-то помню все случаи, когда мое чутье ошибалось, не говоря уже про чутье окружающих. Человеческие мозги настроены на закрепление успеха — потому люди помнят в основном то, что подтверждает их догадки. Вот почему людям и свойственно гордиться чутьем, в особенности тем, кто переполнен дерьмом под завязку.
В общем, пусть нутро заткнется, я и так уже порядком херней промаялся. Нужно обдумать «третьих» и, возможно, поговорить с Тимом… то бишь Датчи.
Думаю, беднягу изрядно выбило из колеи.
Жаль, Нолен остался не у дел. Расследование передадут его заместителю Джеффу Гамильтону, и на пару дней дело застопорится: вхождение в курс, передача полномочий и прочее. Ноленовского благодушия и щедрости от Джеффа вряд ли дождешься — твердолобый тип. Конечно, раз я представитель Бонжуров, крошки со стола он отсыплет: расскажет о продвижении дела, может, подкинет намек-другой. Но уж протоколы допросов — вряд ли. Наверняка все лавры собрать постарается самоутверждения ради.
Конечно, грядущее нашествие прессы и телевизионщиков может все изменить. «Мертвая Дженнифер» прогремит на всю страну, а следовательно, есть вероятность появления новых очевидцев — тех, кто заметил, но раньше не придавал значения. Но вот Бонжурам достанется — их горе начнут мусолить на каждом углу. Еще один серьезный минус: к делу примешается большая политика. ФБР заявится, конечно, а с ним и начальство из Питтсбурга, и прокуратура штата.
Рано или поздно сюда наедут большие шишки, и крохи с барского стола будут падать все реже. Дружеское похлопывание по плечу и снисходительные улыбки я ненавижу.
К тому же я не уверен, сколько пристального внимания массмедиа к своей особе сможет вынести злостный неудачник Апостол Мэннинг. На экране-то я выгляжу неплохо. За это мне кое-что простят — поначалу, конечно. Люди обожают приятную видимость. Но если репортеры начнут докапываться…
У-у, меня похоронят под тонной цемента.
В этом и загвоздка. У каждого свой ареал обитания — местность, где можно в безопасности кормиться и трахаться. До сих пор я за свои границы не вылезал. Но времена меняются, и не к лучшему. Внимание прессы — экологическая катастрофа для мелких грызунов вроде меня.
А главное, смогу ли я заниматься нормальной работой, сумею ли расследовать спокойно в такой обстановке?
Да уж вряд ли.
В любом случае, теперь слишком поздно. Каким я умником себя считал, хапая в один присест монету и сведения! Невинное мошенничество. Сладкий призрак Лас-Вегаса в голубых далях. А сейчас очень живо представляется заголовок:
Частный сыщик выманивает у жителей Раддика тысячи долларов!
Балда же я! О чем думал?
Не про Си-эн-эн, уж точно.
Отчаяние наползло неторопливо — рассудочный ужас, конечно, обгоняет нутряной, но ненамного. Если в ближайшее время что-нибудь сочное и жирное в тарелку не свалится, придется ноги в руки — и ходу.
Да, бля.
— Аманда? Это я, Апостол Мэннинг. К сожалению…
— Я знаю… В новостях, по телевизору…
Упс!
Бог меня ненавидит. Точно. Я не верю в Него, и потому Он меня ненавидит.
Аманда заплакала.
— Моя малышка. Моя…
— Аманда! — прервал я ее сурово. — Знаю, что время самое неподходящее для меркантильных дел, но мне нужны деньги. Я на мели.
Догадываюсь, что вы подумали. Дерьмо ты, Апостол. Несчастной матери только что сказали — твоя дочь мертва, пальцы ее валяются по заброшенным фабрикам. А некто мистер Мэннинг требует чек, хотя распух уже от мошеннически вытянутых денег.
Вы ошиблись. Чек я, конечно, подам к оплате, но дело вовсе не в желании урвать. Деньги возвращают на место вышибленных из колеи. Они как ушат холодной воды на головы разгоряченных либо разнервничавшихся клиентов. Деньги напоминают, зачем они, в конце-то концов, пришли к частному детективу.
Аманде Бонжур нужно принять серьезное решение. Я-то знал с самого начала, что взялся за расследование убийства, но миссис Бонжур наняла меня искать пропавшую дочь. Стало известно: Дженнифер мертва (по крайней мере, отдельными частями). Аманда должна решить, нужен я ей еще или нет. Спросить о деньгах — значит заставить ее рассудить здраво и ответственно. Решить, стоит ли дело запрошенной цены, а я заломил по крутейшему из своих прейскурантов.
И упоминание о деньгах сработало. Так что пошли вы все…
— Да, — сглотнула вязко, выговорила дрожащим голосом: — вы м-могли бы рассказать… рассказать про все?
И можете себе представить: я в самом деле рассказал все, за вычетом истории с мужем, подвалом, бутылкой бурбона и порнографией. А пока рассказывал, в памяти всплыло, как она завязывает шнурок на пороге моего офиса. Вижу как наяву: я говорю, а она слушает, возясь со шнурком, и по щекам катятся слезы. Не то чтобы не хотел или не мог солгать, но это было бы как плюнуть, разбить вдребезги и вытереть ноги, понимаете?