Зоя. Том первый
Шрифт:
– Золото моё, я люблю тебя и буду ждать тебя снова, – шепнул Янек.
Зоя прижалась к юноше и поняла, что ей совсем не хочется уходить из этого дома.
– И я тебя люблю.
И направилась к двери.
Когда вышли на улицу пани Анна произнесла:
– Зоя, спасибо тебе за то, что ты появилась в жизни моего сына. Благодаря этому я тоже ожила. Я словно сидела в каком-то коконе и вот созрела, разорвала всё, что мне мешало дышать.
А я ведь и впрямь раньше не дышала. Так, глотала воздух и на дно. Как только понимала, что задыхаюсь,
Знаешь, Зоя, я ведь тоже сейчас влюблена. Благодаря тебе влюблена. Прости, я догадалась о вашей любви раньше. Я боролась с собой, выползала наружу из кокона. Поначалу была против тебя. Жаль, что отец Янека не узнал меня другую.
Пани Анна недолго помолчала, потом посмотрела на небо и сказала:
– Видишь, Густав, я дала сыну то, о чём ты просил. Я подарила ему свободу…
Откровение матери Янека было неожиданным. Девушка подумала о будущей ночи и решила, что точно не уснёт. Ведь пока все сегодняшние страсти улягутся, так и утро наступит. Вдруг стало интересно, в кого же влюбилась портниха, но Зоя молчала.
«Любопытство – это первая ступень в ад», – вспомнила девушка слова пани Анны.
– Зоя, – произнесла мать Янека, отвлекая её от дум, – как ты смотришь на то, чтобы завтра продолжить обучение?
– Если матушка разрешит, я с удовольствием приду, – Зоя улыбнулась, сердце радостно забилось.
– Только давай договоримся, что твои встречи с Янеком будут нашим секретом? – предложила пани.
– Хорошо, хорошо, – закивала Зоя. – Да мне и не с кем делиться.
Когда подошли к дому, где жила Зоя, пани Анна сказала:
– Если ты не против, я зайду с тобой и извинюсь. Ведь это я забылась. Иначе тебя могут наказать, и тогда я потеряю самую талантливую в своей жизни ученицу.
Зоя согласилась. Вместе вошли в квартиру. Пани осталась ждать на кухне.
– Зоя, это ты? – взволнованно прокричала Евдокия Степановна.
Девушка подошла к кровати мачехи и сказала:
– Простите маменька, я задержалась. Пани Анна хочет поговорить с вами.
Евдокия начала было меняться в лице. Её глаза наполнились злостью. Собиралась отругать Зою за то, что шляется ночами и подставляет себя и её перед отцом, но стиснула зубы, услышав о пани.
– Пусть говорит, – строго ответила мачеха.
Пани Анна подошла, поклонилась.
– Здравствуйте, Евдокия Степановна. В том, что Зоя задержалась, полностью моя вина. Ваша дочь очень способная ученица и её ждёт большое будущее в швейном деле. Я прошу отпустить её завтра на очередной урок. Обещаю, что я проконтролирую время, и такое больше не повторится.
– Мне нужно подумать, – ответила Евдокия не очень доброжелательно. – Если завтра Зоя не явится, то не обессудьте. Её судьба не только в моих руках, увы.
– Спасибо, – сказала Анна, поклонилась и направилась к выходу.
Зоя догнала её. Пани внимательно
Анна шла по ночному городу. Сердце волновалось из-за того, что возможно предстоит непростой разговор с Янеком.
«Что я скажу ему? Нужны ли тут слова? Кажется, что и не стоит ничего говорить, всё и так понятно. Любит он Зою, а пытаться заглянуть в душу нет смысла. Захочет, поделится», – думала Анна.
Она поняла, что Янек больше не ребёнок, а взрослый человек. И пока всё, что он делает, вызывает гордость у Анны. Гордилась она всем, кроме участия в ячейке и работы в порту. К радости Анны эта работа была бывшей. А дома её ожидал полицейский.
Янек сидел с ним за столом, задумчиво глядя в кружку с чаем. Он не слышал, что мать вернулась.
– А вот и хозяйка пожаловала, – отрапортовал полицейский, словно отчитывался перед невидимым командиром. – Госпожа Левандовски, разрешите представиться?
Пани Анна от неожиданности даже потеряла равновесие, вовремя схватилась за стул и присела на него грузно, словно какой-то камень тянул её вниз. Мгновенно перед глазами пронеслись все события последних дней от участия сына в запрещённых сообществах до уже более спокойного существования. Но, как оказалось, рано было расслабляться.
Пани смотрела на полицейского пристально, словно сверлила его взглядом, пыталась прочесть по глазам гостя степень опасности. Но голова кружилась, сердцебиение участилось. Анна вытащила из сумочки веер и стала судорожно размахивать перед лицом.
– Госпожа Левандовски, я Лоран Волков, следователь по особо важным делам городского округа. Хочу известить вас о том, что сегодня утром при попытке задержания сбежал Герман Боровски. Он обвиняется в укрытии от следствия деятельности революционных сообществ.
Мы опросили всех, кто работал с ним. Никаких особых нареканий в его сторону от работников мы не услышали. Следствию пока непонятно, с чем это связано: со святостью подозреваемого или с запугиванием подчинённых.
Пока велись следственные мероприятия, мы не разглашали свою истинную деятельность, поэтому сегодня, когда вы приходили к господину Боровски на работу, мы не задержали вас. Нам необходимо было выявить близкий круг общения. Согласитесь, если спугнём кого-то, то успеха в операции нам не видать. В связи с этим прошу вас ответить на мои вопросы и расписаться в даче показаний. Вашего сына я уже опросил.
Анна медленно перевела взгляд на Янека, прочитала по глазам, что он ничего лишнего не сказал. Вздохнула с облегчением, но этого хватило ненадолго. Воздуха стало не хватать, Анна обмякла, сползла со стула и упала в обморок. Янек стремительно подскочил к матери, расстегнул ворот платья, начал сильно размахивать веером.
Следователь, испугавшись, нервно задёргался. Руки его затряслись так, словно он совершил какую-то детскую шалость и его ждёт расправа. Анна очнулась. Увидела перед собой испуганного сына и склонённого над ней гостя.