Зоя. Том первый
Шрифт:
– Нет. Никогда ни о ком не слышал. Макар был скрытным. Это могут подтвердить матросы, которые с ним работали, – ответил Григорий спокойно.
– Что вы мне всё время указываете, кого нужно опросить? – воскликнул следователь. – Отвечайте по существу. Кого привлечь я и сам знаю. Что за люди вы такие? Ни из кого слова не выдавишь. У меня другая информация насчёт друзей. Вы в курсе, что ваш сын был председателем революционной ячейки?
– Это ложь, – спокойно произнёс Григорий.
– Хотите сказать, что друзей всё-таки
Услышав имя Янека, Зоя запылала. А Григорий Филиппович от фамилии Левандовски слегка покраснел. Лоран это отметил, что-то записал себе.
Евдокия Степановна была близка к панике. Она переводила взгляд от мужа к Зое и видела, что те вот-вот сделают что-то страшное, и это будет только на руку следователю.
Пока семья боролась с эмоциями, Лоран наблюдал за ними, улыбался ехидно. «Не зря я учился, – думал он. – У меня и камни заговорят».
Рассматривая раскрасневшуюся Зою, отметил, что девушка уж очень хороша собой. Вспомнил, что Таисия говорила про связь Янека и Зои, и решил этот момент тоже включить в допрос.
Сегодня Лоран не узнавал себя. За 28 лет своей жизни ему ни разу не хотелось рассмотреть женщину поближе. Они все были для него бабами: и взрослые, и молодые. Лоран родился при весьма странных обстоятельствах. Свою мать не знал и отрицал её существование вообще. Он думал, что его родил отец.
И долгое время считал, что так и должно быть. Обсуждать это с другими было не принято. Только позже Лоран узнал, что родила его женщина, которая изменяла своему мужу с отцом Лорана. А поскольку её муж был в разъездах по царским указам, то он и не заметил растущий живот своей жены.
Она была полновата, и поговаривали, что во время беременности ходила в просторных одеждах.
Странно было и то, что никто не судачил об этом. Видимо, родители Лорана хорошо прятались.
Отец Лорана был вдовым дворянином без детей от покойной жены.
Когда любовница принесла ему пищащий комочек, тот обрадовался и оставил сына себе. Вырастил, воспитал, выучил.
А мать умерла, когда Лорану было 12 лет. Он-то знал её, но не как мать, а как знакомую отца. За всё время не видел интереса к себе с её стороны.
А когда узнал правду, не поверил. И не верил ещё долгое время. Поэтому женщины были для него какими-то невиданными существами.
Работая следователем, начал понимать, что к ним необходим особый подход. Иногда наблюдал, как допрашивают женщин другие следователи, как говорят комплименты, лишь бы разговорить подозреваемых. Лоран так не мог.
Ему трудно давались допросы женщин. Он всячески пытался их избежать, а если избегать не получалось, то старался всегда задеть за живое, зацепиться за то, что вызывает волнение.
Но знакомство с Зоей Кирьяновой застало его врасплох. Было уже невыносимо тяжело. Поначалу Лоран хотел допросить её без присутствия родителей и обязательно
В общем, сегодняшний допрос получился неинформативным и, решив с этим покончить, Лоран быстро засобирался. Сказав невнятно, что ему пора, и он оповестит о следующем допросе, буквально пулей вылетел из квартиры Кирьяновых.
Ледяной ветер мгновенно отрезвил его. Следователь застегнул тулуп. Шёл, жадно глотая морозный воздух. А к вечеру слёг с температурой. Грешил на то, что выбежал нараспашку от Кирьяновых.
Таисия, которая до сих пор жила с ним, вызвалась отпоить его горячим чаем. Когда подавала кружку, Лоран коснулся её руки, и почудилось, что это Зоя рядом с ним. Всё тело пронзило острой иглой. Зажмурил глаза, открыл их и увидел Таисию, поморщился, отвернулся от неё. А она запустила пальцы в его светлые волосы.
Лоран дёрнулся, убрал её руку резко.
– Вы бешенством не страдаете? – смеясь, сказала Тайга. – Я ваш лоб хочу попробовать.
Но Лоран промолчал. Он прикрыл свой рот правой рукой и больно укусил себя за большой палец. Вздрогнул от боли. Потом потёр глаза. Никак не выходила из его головы Зоя. Хотелось даже кричать, но он стиснул зубы и вскоре уснул.
– Дикий какой-то, – подумала Таисия, – ну ничего, от меня ещё никто не ускользал. Будет следователь по моим правилам суды чинить. А он ничего! Хоть и диковатый. Как интересно, видимо, от женщин шарахается. Ещё один на мою голову: то Янек, то этот… Поработаю над ним…
Когда следователь ушёл, Григорий Филиппович опять схватился за сердце. Сидел рядом с Евдокией, водил рукой по грудине кругами. Дышал тяжело. Зоя принесла воду.
«Левандовски… – произносил про себя эту фамилию Григорий Филиппович. – И ещё Левандовски… Анна, Янек. Что же это такое? Макар, получается, знает их. Неужели он вернулся из Саратова? Господи, дай мне сил пережить этот кошмар! Пока всё не утихнет, к Анне не пойду, а там посмотрю, что дальше будет. Лучше уж на допрос ходить в полицию, чтобы дома зря Дунечку не беспокоить. А следователь не промах, Зойку чуть не сожрал взглядом. А она, бесстыжая, ещё краснела. Замуж поскорее её надо выдавать. Краснеет она уже при мужике, дура!»
Евдокия Степановна смотрела на Григория, ждала, пока он успокоится и объяснит, зачем так сильно сжимал руку. Ей хотелось откровенности, но понимала и то, что Гриша просто так не молчал бы. Значит, у него есть причина, которая не позволяет говорить. Но любопытство было сильнее, и она осторожно спросила:
– Гриша, скажи правду, ты знаешь, где Макар? Я извелась же вся! Снилась мне Мария, слёзно просила не молиться за упокой. Несколько раз я её видела. Я-то, Гришенька, молюсь за здравие. Чует моё сердце, что Макарушка жив. Но он же может быть в опасности? Ты, Гриша, искал его?