Зрелые годы Джульетты
Шрифт:
– То есть ты теперь свои спектакли возле магазина устраиваешь, да? – усмехнулась Галка. – Ой, Глаша! Что же ты его вечно выгораживаешь? Ну сколько он еще может на твоей шее сидеть? Мужик, тоже мне! Прилепился к бабе и давай кровь пить! Прям клоп какой-то, честное слово!
– Галя, Рудольф не клоп! Он… Ты же не знаешь, какой он талантливый!
– Так вот и пусть бы он свои талантливые спектакли возле магазина ставил! Взял бы да сыграл, к примеру, грузчика! Или продавца! А еще лучше – накупил бы всякой дряни и на рынок. А там – играй не хочу! Можно и директора фирмы изобразить,
– Но это же махинации! – возмутилась Глафира. – Обман! Чистой воды!
– М-да? А то, что ты плела людям про бедных голодных детишек, это чистой воды правда?
Глаша не знала, куда деваться от стыда.
– Вот что! Я, конечно, Димке ничего не скажу, но если он узнает (а он узнает обязательно), дальнейшего благополучия в этом случае я твоему сожителю гарантировать не могу, сама понимаешь. Пойду я, буду сама Димку возле подъезда ждать, а продукты возьми! Это мне для отчета перед тетей Раей, ясно?
Галочка повернулась и унеслась, точно маленькая вьюга – колючая, бодрящая, свежая.
Глаша понуро уставилась на гору продуктов, оставленных невесткой на столе, и неторопливо принялась убирать их в холодильник.
– О! А у нас, я вижу, произошло удачное вживание в образ! – неслышно появился в дверях Рудольф. – Во-о-от! Очень хорошо потрудилась! У нас уже давно столько вкуснятины не было. Ого, здесь и окорок! Отрежь, Глаша, а? У меня скулы сводит от голода. А чего горчички не купила? Все жа-адничаешь, все скупердяя-я-яйничаешь…
Удивительно, но Рудику всегда каким-то чудом удавалось избегать встреч с разгневанными родственниками Глаши. Когда Димка с Галей приходили в гости, Рудик встречал их с распростертыми объятиями первый, а если родня прибегала, чтобы наставить Глашу на путь истинный, то как-то так оказывалось, что тот был либо на репетиции, либо на спектакле. А поскольку Глаша никогда не сообщала мужу об истинных чувствах к нему своей родни, то тот искренне верил, что и Димка, и Галочка в нем просто души не чают!
Рудольф рылся в пакетах, выуживал из холодильника Галкины деликатесы и делился с Глашей последними новостями, не забыв поинтересоваться и ее удачами.
– Ну как новая роль? Вижу, хорошо пошла, – довольно улыбался он.
Глаша не стала ему рассказывать, насколько «хорошо». Она только вздохнула, вспомнив те копейки, которые принесла домой, и покачала головой.
– Нет, Рудик, больше я нищенствовать не буду. Ну что я там заработала…
– Да ты с ума сошла! – воскликнул муж. – Здесь еды тысячи на полторы! И это ты все только за несколько часов, помимо основной работы! С такой-то выручкой можно вообще ни о чем не думать! Ха! И она еще недовольна!
– Так только на еду и хватило, – пожала плечами Глаша. – А на пьесу и не осталось ничего.
– Да и бог с ней, с этой пьесой! Ты что же думаешь, талантливым актерам есть не надо? Не-ет, здесь у тебя все хорошо сложилось… А когда в следующий раз пойдешь? Завтра-то можно еще и не ходить. А потом…
– Не пойду я больше. Я уже доказала тебе, что в роль вживаюсь хорошо, а на жратву… ты уж меня прости, но я работаю в библиотеке!
– Ну, говорил. А что? Я и сейчас говорю – надо! – вздохнул Рудольф.
– Рудик! У меня… мне кажется… – боялась выговорить Глаша. – А ты мою пьесу читал? Ты над ней хоть немножечко работал?
– Я? – вытаращил огромные глаза Рудольф, похлопал ресницами, а потом развел руками. – Я… я ее… постигаю!
– Рудичка! Ну а пока ты ее постигаешь, может, мне что-нибудь в твоем театре сыграть? А то пока мы копим деньги на «Джульетту», мой последний артистизм угаснет.
– Глафира! – строго прервал ее гражданский муж. – Мастерство не пропьешь! Золотая истина! А твоя пьеса… Ну что ж делать? Пока, видимо, не судьба… Да сейчас я и новый проект задумал, туда тоже… деньги нужны…
– Как новый?! – охнула Глаша. – А как же старый, мой то есть?! Ты же сам понимаешь, вдруг пьеса понравится, так мы и на этом сможем зарабатывать! Я таких-то пьес знаешь сколько настрочить сумею! Может, это мое призвание? Ты же обещал! А теперь – новый проект…
Глаша была раздавлена! Будущее ее пьесы погибало на глазах…
И снова Рудольф нашел нужные слова. Нет, он не слова нашел, он просто правильно думал! И делал все тоже правильно!
– Глашенька… – обнял ее муж и привлек к себе. – Ну чего ты разошлась, дурочка? Ты только послушай, какой проект-то? Сначала я ставлю классических «Ромео и Джульетту», по Шекспиру, и тут же, сразу – фигась! Обрушиваю на зрителя твою пьесу! Ведь у нас же теперь про настоящих-то этих ребят, ну, про Монтекки и Капулетти, уже никто ничего и не знает! Не читают наши зрители классику! И чего будет стоить твоя пьеса, если они не знакомы с оригиналом? А тут, представь, Шекспир, любовь, трагический конец, зрители плачут, требуют продолжения… И тут-то твой выход! Триумф обеспечен! Ну?
Глаша слушала Рудика как завороженная. Ну какой молодец! Все продумал! И в самом деле, кто сейчас читал шекспировскую историю про двух влюбленных? Вон, эта… Снежная королева, вроде бы уже возраста такого, что все должна была успеть перечитать, а тоже – глаза вытаращила и даже не знает, детективы пишет Шекспир или в «Известиях» печатается. Нет, Рудик у Глаши просто золотая голова! И как же славно, что именно он ей встретился! Вот ведь сколько есть приятельниц у Глаши, все жалуются, что им с мужьями даже поговорить не о чем, живут бок о бок, а общих интересов нет. Да каких там интересов, тем для разговора и тех не имеется. А у них! Каждый вечер рты не закрываются! А все потому, что родственные души!
– …Ты бы со смеху умерла! – рассказывал ей Рудик о репетиции. – Сегодня мы обсуждали роли на этот новый спектакль, надо было видеть, что творилось! Главное, на родительские роли ну никого не затащишь! Даже наш Игнат Борисович и тот, робко так, тихонечко, меня в бок толкает и спрашивает, чтобы никто не слышал, а нельзя ли его под Ромео загримировать?
– Так у него ж борода до пупа! – хохотала Глаша. – Совсем уже!
– Я ему и говорю, дескать, Игнат Борисович, не богохульствуйте, меня ваша старуха не поймет!