Зуб Дракона
Шрифт:
После того, как пацаны вышли из расположения и скрылись из виду, я стоял в тени тутовника, смотрел на взвешенную в воздухе пыль, поднятую солдатскими башмаками. Мне было муторно и тревожно, я волновался за пацанов, переживал дойдут ли они по такой жаре загруженные-перегруженные. Переживал за себя, ведь завтра вся эта история должна будет повторится с моим участием. В этот лирический момент Олег Герасимович бесцеремонно схватил меня за рукав гимнастёрки, потянул на себя:
– Пошли!
– Куда тебя послать? – Я дёрнул плечом, отцепил руку Олега от гимнастёрки.
– Пошли, говорю, наш пост собирают. –
– Надо говорить «пойдём». – Я снова вырвался.
– Пошли, не выделывайся, сейчас прощёлкаешь хлебалом и направят тебя не с Серёгой Губиным, а с какими-нибудь дембелями. Будешь потом дембелям рассказывать, как надо говорить и как не надо говорить.
В общем и целом, Олег меня убедил, и мы пошли. Хотя, правильно говорить «пойдём».
Прошли мы не далеко, метров пятнадцать. Встали под ещё одними тутовниками. Перед нами появился прапорщик с черными усами и с листком бумаги в руках.
– Прапорщик Хайретдинов. – Представился прапорщик.
– Как бы, логично, – подумал я.
– Командир гранатомётно-пулемётного взвода 8-й роты. – Продолжал прапорщик. – Сейчас уточним список личного состава. Я буду зачитывать фамилию, а вы будете мне в ответ называть своё звание и оружие.
– Манчинский!
– Я!
– Головка от … блока цилиндров! Звание говори и оружие.
– Сержант. Автомат.
– Герасимович!
– Й-й-й… рядовой! Снайперка, нет, это, – Бендер запнулся под взглядом прапорщика. – ЭсВэДэ!
– Губин!
– Рядовой, СВД (снайперская винтовка Драгунова).
– Касьянов!
– Рядовой. РПК (ручной пулемёт Калашникова).
– Бурилов!
– Рядовой. Автомат у меня.
– Мэ-мэ-мэ! – Прапорщик перекривил Мишку Бурилова. – Ещё скажи «автоматик у меня», дец-цкий сад, блин, Мампель!
– Рядовой, автомат.
– Орлов!
– Рядовой, РПК.
– Безруков!
– Бузруков, товарищ прапорщик. Сэржант. Афтамат.
Прапорщик чего-то почеркал в списке.
– Ызаев!
– Радавой, афтамат.
– Султанов!
– Радавой. Афтамат и гранатамот.
– Всё. Так. – Хайретдинов сложил листок, убрал его в карман гимнастёрки.
– Губин!
– Рядовой, СВД!
– От-ставить! Список оружия я уже заполнил. Теперь отвечайте, как положено. Губин!
– Я!
– Держи ночной бинокль. – Прапорщик снял с себя пластиковую коробку, протянул Серёге, держа за ремни. – Три с половиной кэгэ. Потом поймёшь, что это такое. И гляди, не разбей.
Вот так мы и «пазнакомилься», как говорят мои друзья из Узбекистана.
На фотографии Хайретдинов взрослый, с усами и обритый наголо.
Выход в горы нашей группе запланировали на завтра. Вечером нас накормили ужином и подали команду «Отбой», то есть отправили ночевать. Как только я повалился на нары, на меня снова напал мандраж. Из нашего ослятника на Зуб Дракона смотреть было больно, не то, чтобы лезть туда. Да ещё с железом на горбу. По этой причине я лежал, изо всех сил грустил и мандражировал, не мог уснуть. А рядом со мной,
– Из Рухи вертолётом в Баграм. Потом в Кабул на пересылку. Оттуда в Ташкент. Там на вокзал, а с вокзала поездом: Караганда, Целиноград, Есиль, Атбасар, Кушмурун… И потом – на Кустанай…
Фарид Долгов слушал Яшку, иногда поддакивал ему вполголоса. Фарид и Яшка оба родом из Казахстана. Кроме того, они дембеля и дружбаны. Яшке позавчера объявили отправку домой, а Фариду ещё не объявили. Завтра-послезавтра прилетит вдруг волшебник в зелёном вертолёте, заберёт Яшку из Рухи и повезёт на Кустанай. Вот Яшка и проговаривал весь путь от нашего ослятника до родного дома. Лежал на нарах в тёмном, пыльном, пропахшем коровьим навозом помещении рядом со своим дружбаном Фаридом и мечтал дуэтом, как поедет домой. А мне, … мне как медному котелку, служить и служить. Уснуть бы, что ли.
Нет, не думайте, у меня всё нормально с психикой. Но завтра должен состояться первый подъём в горы. И не куда-нибудь, а на Зуб Дракона. А тут Яшка с Фаридом на Кустанай едут. С-с-с-с-с… сказал бы я что-нибудь нецензурное. Но у меня устойчивая психика, поэтому я взял сигарету и пошёл разминать её за дверью ослятника. Подумал, что пока разомну, пока покурю, может, они уже доедут и заткнутся?
Всё-таки столько мне оказалось не выкурить. Скорее всего, Яшка «пыхнул» на сон грядущий. И вчера. И позавчера. Он уже несколько недель сидел на измене, а как зачитали приказ о его увольнении, то ему и вовсе сорвало башню, и отбросило за сарай. Он уже несколько дней обдолбанный в хлам, и всё едет домой. Так и пришлось мне засыпать под его бормотание вместе с устойчивой психикой.
07. Глава седьмая. Подъём
– Р-р-р-рота, подъём! – Заорал… то есть подал команду дневальный во внутреннем дворике батальонного дувала. За дощатой дверью нашего ослятника девятое июня подкралось незаметно, началось небывалым разнообразием. Нас помыли, позавтракали, построили.
На построении группа Хайретдинова получила задачу в полной экипировке совершить восхождение на гору Зуб Дракона и организовать там пост боевого охранения №12.
По приказу ротного мы вытащили из-под нар укомплектованные вещмешки, построились с ними и с оружием под тутовниками. Ротный провёл заключительный инструктаж. Из его слов получилось, что на горе Зуб Дракона все окрестности были заминированы. Соответственно, позавчера туда направили сапёров с задачей провести минное разграждение. Группа Хайретдинова должна прибыть к сапёрам, занять очищенную от мин высоту, закрепиться на ней и не пускать душманов, чтобы они не обстреливали с Зуба ППД полка (пункт постоянной дислокации).
По окончании инструктажа к нам под тутовники подогнали БТР. Бойцы, взявшись за каждый вещмешок подвое, закинули военное имущество на броню. Привязали, закрепили, уселись сверху сами. БТР стал похож на цыганский табор, забравшийся на восьмиколесную телегу.
– Вода у всех есть? Фляги у всех полные? – Хайретдинов восседал в командирском люке. Для пущего понимания ситуации он постучал по броне прикладом автомата и заорал в водительский люк:
– Тогда поехали! Водила, за царандойским постом остановишь!