Звенящая медь

Соло А.

Кормить вновь прибывших никто не собирался, поэтому на четвертый день они сами решили проблему с продовольствием, убив и сожрав нескольких ослабевших соплеменников.

Джеф не слишком удивился такому поступку, только понадеялся, что Мэри этого не видела. Скорее всего, его надежды были напрасными: Мэри давно жила среди ачей и наверняка уже познакомилась с простотой их нравов. Но даже если это было не так, Мэри, похоже, прекрасно понимала, что происходит неладное, чувствовала, как копится общее напряжение, готовое в любой миг прорваться каким-нибудь диким и безобразным способом.

Внешне спокойная, она почти перестала отходить от своей пещеры.

На пятый день Джеф, как обычно, пришёл к Мэри ужинать. В тот вечер у хозяйки пещеры всё валилось из рук: хлеб пригорел, картошка оказалась пересоленой, а рыба — сырой. Наконец, когда Мэри едва не пролила Джефу на колени кипяток, он не выдержал, перехватил из её рук опасно наклонившуюся кружку и воскликнул:

— Осторожнее! Да что с тобой сегодня?

— Марио не прилетел, — еле слышно прошептала Мэри.

— Подумаешь, трагедия. Он и раньше не прилетал по три дня.

— Уже пять. Вдруг с ним что-нибудь случилось?

— Не думаю. Он же сам предупреждал, что будет занят несколько дней подряд. Эндрю, наверное, припахал его к каким-нибудь хозработам…

Мэри побледнела, как мел, и пошатнулась.

Джеф вскочил, придержал её за плечи, осторожно помог сесть, сунул в руки чашку с чаем. К щекам Мэри вернулся румянец, но она продолжала испуганно смотреть куда-то в пространство перед собой. К тому же по щекам у неё ручьями потекли слёзы.

Джеф совершенно не представлял себе, что в таких случаях положено делать. В прежней жизни, на Тулиане, от истерик жены он спасался на работе. Но в данном случае бежать было некуда.

— Эй, Мэри, Мэри, — позвал он, осторожно заглядывая ей в лицо. — Спокойно. Прилетит твой Марио, не переживай. Вот увидишь, всё с ним в порядке.

Мэри не услышала.

— Джеф, ах Джеф, ты не представляешь себе, что я натворила, — шептала она, давясь слезами. — Я перевела послание не точно, сместила акценты в светофразах. А Марио так и передал. Он ведь сам почти не умеет, доверяет мне… А я… Теперь там, возле Гондолина, случилось что-то ужасное. Возможно, огнекрылые напали на замок… Марио… Его обвинят во всём, скажут, это он неправильно… За такое его ведь могли… Эндрю… Этот тип способен на любую пакость!

Джеф поморщился.

— Не говори глупостей. Ничего с твоим Марио не сделают, он слишком ценный. Где храм найдёт ещё одного такого дурака, который согласится летать над морем без радиосвязи?

Мэри эти слова ничуть не утешили. Спрятав лицо в ладонях, она снова затряслась от рыданий.

— Да что опять не так?

— Может, он заблудился… и погиб в море…

Растеряв остатки терпения, Джеф поднялся было, чтобы уйти к себе, но Мэри вдруг, широко распахнув глаза, мертвой хваткой вцепилась ему в руку.

— Джеф! Останься, пожалуйста. Мне очень страшно одной.

Так совершенно неожиданно и непрошенно исполнилась дурацкая, давно забытая мечта Джефа провести ночь наедине с Мэри. Только реальность оказалась далека от голодных фантазий. Полночи он провёл, обнимая всхлипывающий кулёк из одеял и уверенным тоном приговаривая: «Тише-тише. Всё будет хорошо».

А про себя думал: «Ну, Марио! Только попадись мне, козлиное отродье, получишь горячих трындюлей…»

Под утро Мэри, наконец, успокоилась и заснула, а с Джефа, наоборот, соскочил последний сон. Вялый, недовольный и злой, как осенняя муха, он смахнул в ведро остатки вчерашнего ужина, прихватил из заначки Марио пару сигарет и вышел из пещеры.

До восхода было ещё далеко, но ночная темнота уже сменилась светлыми сумерками. Ачи на террасах приступали к привычным дневным делам. На пляже тоже шла обычная жизнь: добытчики решали, кто в этот раз послужит завтраком для всей компании. Понаблюдав с высоты за их безмолвными разборками, Джеф заметил старых знакомых: Чиль, Вонючка и Дрищ стояли среди мелькающих клювов и машущих крыльев, заслоняя собой от соплеменников Клячу. «Надо же, — подумал Джеф, — хоть какая-то взаимовыручка. Или они просто не намерены делиться?»

Курить расхотелось. Джеф спрятал сигареты поглубже в карман и пошёл к мусорной яме. Пришлые добытчики, слоняющиеся по нижней террасе, провожали его голодными взглядами. Некоторые даже пристраивались сзади и шли за ним, но нападать не решались, отводили глаза и прятали клювы под крыло, стоило Джефу обернуться. Видно, пока их ещё сдерживал серебряный порошок на рукавах его комбинезона. «Кто знает, что будет ещё через пару дней, — думал Джеф, угрожая особенно наглому ачу ведром. — Похоже, самое время начать запираться на ночь».

У входа в мусорную пещеру внимание Джефа привлёк необычный предмет: на самом краю ямы лежал кусок тёмно-синего неодакрона. Джеф подобрал находку, осмотрел повнимательнее. Сомнений не осталось, он держал в руках обрывок лётного комбинезона. Поймав зеркалом первые лучи восходящего солнца, Джеф посветил в яму, заглянул внутрь — и тут же отпрянул, зажав нос. Лучше бы не смотрел. Но теперь он точно знал, почему так долго не возвращается Марио. И так же точно был уверен, что никогда не расскажет об этом Мэри.

Ковчег

Джеф вышел из пещеры и огляделся по сторонам. Марио следовало похоронить, хотя бы песком сверху присыпать, чтобы на то, что от него оставили ачи, случайно не наткнулась Мэри. Но в чём и как таскать песок? Плетёное из камыша мусорное ведёрко явно не годилось для таких дел. Джеф надеялся перехватить и озадачить работой кого-нибудь из островных белопёрых, но вокруг толпились только голодные и взбудораженные незнакомые добытчики.

К счастью для Джефа, внимание их было захвачено вовсе не мусорной кучей и тем более — не нахальным чужаком. Ачи дружно всматривались в горизонт на востоке, то и дело обмениваясь между собой знаками близкой опасности. Пытаясь понять, что именно их встревожило, Джеф посмотрел в том же направлении, но ничего особенного не заметил. Как всегда, море до самого горизонта оставалось спокойным и тихим, небо — чистым, солнце — ослепительно ярким. Тишину нарушал лишь шорох ачьих перьев да шелест прибоя. Джеф обвёл взглядом верхние террасы. Там происходило ровно то же самое: жители острова толпились на парапетах, напряжённо всматриваясь в морскую даль.