Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы
Шрифт:
Эти категории — военные среднего звена и религиозные лидеры — наиболее болезненно реагируют на новшества, на изменение их статусов, на отказ от «как с дедов-прадедов заведено бысть есть».
Когда чудак, возмущённой брижкой, бьёт парикмахера кулаком в лицо и ломает его тазик, то получает восемьдесят ударов кнутом — по сорок за порчу гос. имущества и нанесение телесных повреждений при исполнении. Отчего отправляется в свежую яму на кладбище.
Копать ямы на кладбище — обязательный ежедневный наряд.
* * *
–
– Да! Ура! Давай!
– Для этого вы должны….
– Нет! Никогда! Только через мой труп! «Мы всё умрём в борьбе за это»!
Что считаем «этим» в этот раз?
Разговариваем, объясняем, показываем. Утомляет.
* * *
Как-то в попаданских историях не попадалось чётко сформулированное: попандопуло — социальный работник.
Коллеги, вы готовы часами выслушивать бред, выкрики, вопли и обиды «грязных тупых туземцев»? Их вид вызывает в вас отвращение? Их запах, поведение… омерзительны? — Засуньте свои… чуйства туда… где им и место. Извольте часами сохранять доброжелательную, внимательную, сочувствующую манеру поведения.
Ты не понимаешь половину его слов, у него некрасиво гримасничает лицо, постоянно дёргаются руки и ноги, у него с головой… беспорядок, он сам не знает чего хочет, он хамит и наглеет, потому что боится и не понимает…
Но ты должен его понять. Дать ему необходимое и убедить в том, что именно это — его сокровенное желание.
Ему должно быть хорошо. Комфортно, уверенно, оптимистично. Ему — не тебе. Потому что прогресс делать будет именно он. Вот этот. Или — вон тот. Или — вон те. Они — будут реально делать прогресс. Они — цель и средство изменений, твоего здешнего существования. А ты так, общее направление указать.
А если «нет», то — «нет». И тебе лично, и твоему прогрессу в целом.
Коллеги! Вы работали в центрах для мигрантов, в лагерях беженцев? Вы можете отличить агрессивность от испуга от агрессивности по убеждению? Экстремизм от самоидентификации? Вы знаете, как выглядит массовая детская истерика когда мимо проехал трактор? — «Танки! Мама, танки!».
* * *
Кастусь очень переживал. Ему казалось, что он ошибся, что он привёл людей на муки, в рабство, что его народ ждёт гибель.
Последнее справедливо: здесь есть один народ — «стрелочники». Другой — не нужен. Но личную смерть (и жизнь), личные муки (и радости) — каждый выбирает по себе. По своей способности к адекватности.
Адекватность в новых условиях требует адаптивности. А это свойство полностью отсутствует! Не только в племенах — вообще в средневековье. «Что было — то и будет». Новизна — несчастье. Души человеческие — корёжит. Вплоть до рвоты.
– Ты вымыл за ушами? Покажи.
– Что?! Ты смеешь проверять меня?! Я воин! Я убил десять врагов!
– Верю. Но уши — не мыты. И кушать ты сегодня не будешь.
Храбрость —
– Героя?! Без обеда?!
– Не героя — грязнулю. Не вымоет — и без ужина.
На каждом шагу, с каждым новосёлом.
С детьми легче — с одного-двух раз запоминают. С взрослыми… повтори тринадцать раз.
* * *
У меня был кот. Он приходил к моему компу и укладывался между клавиатурой и экраном. Когда мне это мешало — я выкидывал его со стола. Опытным путём установлено — понимает с четвёртого раза.
Мой кот, против здешних мужиков — интеллектуал запредельный.
* * *
Практически сразу мы начали отселять многодетные семьи в новые селения. С предоставлением «благодеяний» Макиавелли, которые в моей реализации означали «белую избу» со всеми причиндалами.
Экскурсии на Кудыкину гору дали новосёлам представление об их будущем. Наглядность резко ослабило ощущение катастрофы, смертельной ловушки, которое начало, было, распространяться среди литваков.
Как уже было отработано, почти все новосёлы, кроме маленьких детей, втягивались в общественные работы, получали дозу ликбеза и казарменного положения.
* * *
Факеншит уелбантуренный! Я не понимаю своих коллег!
Попандопуло не может само «сделать прогресс». «Прогресс» — это изменение состояния туземцев. Не — наши ништяки и финтифлюшки, а их — ими сделанные, ими применяемые. Ими! А они не хотят! Потому что не умеют. И учиться — не хотят. Потому что их опыт, опыт их предков научил — новое опасно, вредно, без ништяков — можно жить. Жить нормально, хорошо.
«Хорошо» — в их понимании.
Чингисхан говорил:
«Если мы изменим наши вековые привычки, нам будет плохо».
Вам, по мнению прогрессора, с вашими вековыми привычками — не «будет», вам — «уже». Омерзительно.
Это — моя личная точка зрения. В этом мире — единственная. Аборигены так не думают. И всякие попандопульские штучки, максимум — чуть поигравши, выбрасывают, ломают, теряют.
Не все. 5-10-15 % как-то… пробуют употребить.
– Микроскопом гвозди заколачивать? — Можно. Хотя молотком удобнее.
Чтобы остальные, большинство, стали восприимчивы — нужно развалить, разломать их прежнюю жизнь. Обрушить на них потоп, залить новизнями. Чтобы подавляемая всем «многовековым опытом народным» адаптивность — хоть нос наружу показала.
Чтобы они нахлебались.
Но — не захлебнулись.
Дозированный стресс. Управляемый хаос. В мозгах. Двух тысяч голов.
Эти, достаточно умозрительные рассуждения в поле психологии, разворачиваются в ряд административных решений. Дающих болезненные личностные и социальные последствия.